Прасковья Ангелина

На собрании работников МТС ей в торжественной обстановке вручили книжку ударника, значок отличника сельского хозяйства и премировали ценным подарком.

А спустя несколько дней, придя на усадьбу МТС, Паша увидела странную картину какой то здоровенный парень разбирал по узлам ее машину.

— Откуда ты взялся? — от злости у нее уже сжимались кулаки.

— Оттуда, дорогуша, — он сделал неопределенный жест и на замечание, что она не терпит грубиянов, довольно нагло посоветовал ей за всеми справками обратиться к товарищу Талалаенко, директору МТС.

Бледная и взволнованная стояла Паша перед входом в контору и читала приказ, который гласил «За выдающиеся успехи на севе и на пахоте трактористку П. Н. Ангелину повысить в должности и назначить кладовщиком на нефтебазу…»

Снова и снова перечитывала она приказ и не верила своим глазам. Недоразумение? Неувязка? Ведь это так низко, так подло…

Пулей влетела она в контору. В комнате было тепло, даже душно, но она дрожала, как в ознобе.

— Как вы могли подписать такой приказ? — в упор спросила она у сидевшего за столом Талалаенко. — Неужели вы способны на такой подлый поступок?

Он повел плечами.

— А может быть, это благородный… Мы освободили тебя от работы на тракторе потому, что печемся о твоем будущем.

— Кто это «мы»?

— Руководство эмтээс…

— В лице директора… самодура…

— Что-о? — Талалаенко даже привскочил от неожиданности. — Не ослышался ли я? Ты назвала директора самодуром?

Паша подтвердила все ею сказанное и, подскочив к столу, с силой взяла Талалаенко за руку, вытащила его на середину комнаты. Она уже не отдавала отчета своим поступкам.

— Под суд! К черту! — орал Талалаенко.

Надо ли говорить, какую обиду затаила Паша в душе. Она протестовала, требовала вернуть ее на трактор. Но никто из тех, к кому она обращалась, не хотел вникнуть в суть дела. Друзья советовали: «Не скандаль, смирись! Не лезь на рожон», — но она не успокаивалась. Дома тоже уговаривали сдаться, но она не считала свое сражение проигранным. Паша знала, что во всяком правом деле надо положиться на поддержку партии, и она пошла в политотдел машинно-тракторной станции.

Иван Михайлович Куров поднялся ей навстречу.

Паша подошла к столу. Губы у нее дрогнули в печальной улыбке. Куров, наоборот, взглянул на нее весело.

— Значит, устроила мамаево побоище, била, колотила директора и… не добила. Смело, бойко, но безрассудно.

— Вы-то откуда все знаете?

— Разведка у нас работает идеально.

— Меня оторвали от трактора, от земли… Кто имел на это право?

— Факт печальный, — сказал Куров. — Никто не имел права снять тебя с трактора. В этот вопрос мы внесем полную ясность. Я уже сообщил в обком партии. Приказ директора будет отменен.

Паша просто не знала, как отнестись к этим словам. Готова была разрыдаться от счастья.

— Я положу все силы, чтобы оправдать доверие партии.

Иван Михайлович улыбнулся, но чувствовалось, что он еще не все высказал, что хотел.

— Надо, Паша, смотреть вперед. Как бы ты отнеслась к такому совету — подобрать хороших девчат из прицепщиц, из молодых колхозниц и научить их управлять трактором? Взялась бы за это?

Паша обдумывала то, что услышала. У нее много таких подруг: Наташа Радченко, эта давно на курсы тянется, сестра ее Маруся, Любаша Федорова, Вера Анастасова. Еще Верочку Коссе можно взять, Веру Золотопуп…

— Самое главное — создать большой, квалифицированный коллектив трактористок, — сказал Куров. — Надо воевать за новое. Ведь так, Паша?

— Это будет здорово!

— А тебя, уже опытную трактористку, — продолжал Куров, — бригадиром назначим. Понимаешь, как звучит: бригадир первой в стране женской тракторной бригады Ангелина!

Паша вздрогнула. Она ждала от сегодняшнего разговора всего, только не этого. Но не успела она ответить на предложение Ивана Михайловича, как вошел Талалаенко. Паша вся залилась краской и заторопилась.

— Господи ты боже мой! — Талалаенко всплеснул руками. — Она уже здесь?

— А вы знакомы? — спросил Куров.

Талалаенко уперся в него гневным взглядом.

— Даже больше, чем знакомы. Это такая… бестия, доложу я вам. Я… я всю их семью хорошо знаю — Никиту Васильевича, братьев ее Николая, Ивана, Константина…

— Ну, раз у вас такая прекрасная память, — усмехнулся Куров, — то разрешите представить вам бригадира первой в стране женской тракторной бригады.

— Что?! — У Талалаенко уже не хватало слов, чтобы высказать свою злобу. Не стесняясь присутствием Ангелиной, он крикнул: — Мне бабы в МТС не нужны! Зря, что ли, я приказал ее убрать с трактора!..

— Тем хуже для вас, — заметил Иван Михайлович и тут же порекомендовал директору МТС отменить свой приказ.

Талалаенко, театрально жестикулируя, шагал из угла в угол и то и дело отбрасывал со лба свои взъерошенные волосы. Из выкриков его можно было понять, что он не намерен оставлять Ангелину на тракторе. «Доверять машину какой-то девчонке? Ни за что. Беру всю полноту ответственности на себя».

Куров посоветовал ему прислушаться к голосу партийной организации и предупредил, что за незаконные действия придется держать строгий ответ.