Прасковья Ангелина

— Там мне уже делать нечего.

— Как так?

— Я уже тракторист.

— Ну, поздравляю. Значит, скоро пахать? Завидую. Ну, а мне что прикажешь делать?

— Слушать старших и продолжать учебу.

Паша не могла принять этот совет. Напротив, она принялась умолять Василька заступиться за нее. Он должен понять, что ее место на тракторе. Раньше они, бывало, мечтали о таком времени, когда могли бы обрабатывать свои, а не чужие земли. Теперь такое время наступило. Появились сильные, умные машины. Земля — своя. Как же можно запретить ей стать трактористкой? Но почему-то никто этого понять не хочет. Никто! Даже родной отец… Говорят, что ни в одной стране нет девушек-трактористок. Это верно. Их гам нет. А в нашей стране они должны быть. И будут.

— Парням и то тяжело управлять трактором, а девушкам… Куда там… — Василек не мог понять Пашу.

— Я легкой работы и не ищу. Чем труднее и сложнее, тем интереснее.

В эту минуту вошла Ефимия Федоровна. Василек рассказал ей о разговоре с Пашей.

— И я так думаю, Василек. Но разве она кого-нибудь слушает?

— Вот видишь, — обрадовался Василек, — и мать меня поддерживает.

Паша стиснула зубы и сжала кулаки. Она сейчас просто ненавидела Василька. И зачем он встревает в ее дела? Выздоровеет — пойдет к товарищу Курову. Он поймет.

ПРИЗВАНИЕ

Многие юноши и девушки — около пятидесяти человек — уехали из Старо-Бешева учиться в разные города. Они готовились стать металлургами, химиками, строителями, агрономами, врачами, учителями. А Паша? Что ни день, то все больше крепло ее желание стать трактористкой. И ведь не случайно это — от отца унаследовала она любовь к хлебопашеству. Никита Васильевич, как и до него дед и прадед, всю жизнь от сохи не отходил. При советской власти в деревню проникла наука. Крестьяне стали по-новому обрабатывать землю, пахать, сеять… А главное, пришли машины. Как же могла сейчас Паша оставить свою мечту: «добраться до жирности земли и дать Родине как можно больше хлеба»?

Однажды Никита Васильевич собирался встретиться с Куровым, чтобы вместе проверить готовность машин к весенне-полевым работам. Уходя из дому, Никита Васильевич сказал Паше:

— Все-таки убедил меня Иван Михайлович не становиться тебе поперек дороги.

Паша сперва не поняла даже, о чем речь. Потом Никита Васильевич пояснил, что Куров настоял перевести ее в тракторную бригаду.

— Что ж, — от радости она даже изменилась в лице, — краснеть за меня не будете, батя.

Вскоре Паша поступила на курсы трактористов. Зимой она училась в школе механизаторов, а в летнюю пору работала прицепщицей. Она уже была близка к цели. Иван тоже стал относиться к ней по-другому и не раз втихомолку позволял управлять трактором.

Так было и в этот день ранней осени. Приглушенный гул двух работающих тракторов далеко разносился по степи.

Паша сидела за рулем. Брат Иван, одетый в синюю спецовку, бежал за трактором.

— Хорошо, Паша! Ай да молодчина! — старался он перекричать шум. — Ну-ка, подбавь газку. Переключай на третью скорость.

Мотор загудел еще сильней.

Воздух бил Паше прямо в лицо.

Рядом остановил свой трактор Василек.

— Зря торопишься, — сказал он, усмехаясь, — все равно далеко не уедешь. Дали тебе трактор только из-за баловства. Ничего из этой затеи не выйдет.

Паша на мгновение приглушила мотор.

Иван взглянул на Василька, потом перевел взгляд на сестру и прищурил глаза.

— Выйдет, Василек, выйдет, — решительно сказал Иван. — Ангелины на своем деле крепкие. — Глаза у Ивана улыбались. — Не хуже, а, пожалуй, лучше тебя ведет Паша трактор.

Паша опять включила мотор. Ее лицо было напряженно, но спокойно. Она прижалась к спинке сиденья и крепко ухватилась за руль. Биение мотора отдавалось в руках, во всем теле. Паша словно чувствовала мощь машины.

За трактором ровным слоем ложилась глубоко вспаханная земля.

На каком-то повороте задние колеса трактора занесло. Паша несколько раз повернула руль и снова вывела машину на борозду. Она проехала еще один круг и вскоре выбралась на прямую дорогу. Навстречу шел бригадир тракторного отряда Владимир Скрипниченко. Увидев за рулем машины Пашу, он испугался и побежал, чуть прихрамывая.

— Эй, остановись!

Паша приглушила мотор.

— Слезай с трактора!

— Не сойду!

— Больно прыткая. — Скрипниченко окинул ее пренебрежительным взглядом и, не допуская возражений, сказал: — Не смей больше прикасаться к машине!

— А если посмею?

Скрипниченко был вне себя и набросился на Ивана:

— Ты чего молчишь, дурья башка?

Скандальный разговор мог бы уже закончиться, Иван Ангелин довольно твердо сказал бригадиру, что Паша может и должна оставаться на тракторе, но в этот момент на дороге показались люди.

Паша растерялась и не знала, сойти ей с трактора или оставаться за рулем.

Неожиданно к машине подбежала Марфа Васильевна, грузная, наглая женщина, дальняя родственница бывшего кулака Наливайко. Она-то и навалилась на Пашу.

— Где же, люди добрые, видано, — кричала она, — чтоб девка машиной понукала!

— Всякий стыд потеряла! — добавил кто-то из стариков.