Прасковья Ангелина

— Свое решение мы уже на совете МТС вынесли. Знамя остается за вашей бригадой.

У руководителей станции были веские основания для такого решения. Тракторная бригада Ангелиной снова вышла на первое место.

БРАТ ИВАН

В середине октября работы в мастерской несколько поубавилось. К семи часам вечера Паша пришла домой, успела сделать все по хозяйству и разобрала даже почту, полученную за неделю.

Мать, стоя в дверях, окликнула ее и поторопила: надо собираться в клуб, Светочка уже одета.

— А Ванюша?

— При такой погоде ему лучше сидеть дома. — Ефимия Федоровна кивнула на окно, по которому хлестал дождь.

Здоровье двоюродного брата Ивана за последние дни резко ухудшилось. Паша знала об этом и, не ответив матери, прошла в комнату, где жил Иван. Он стоял у окна и, видимо, так задумался, что даже не обернулся на скрип двери. Паша не решилась отвлечь его, подошла к книжному шкафу и сняла с полки маленький томик Пушкина.

Стихами Пушкина она увлекалась с детства. Полнозвучное слово поэта изумляло ее своей простотой и мелодичностью. Вот и сейчас она прочитала одно стихотворение, другое, третье, незаметно для себя самой стала читать громко и до того увлеклась, что не заметила, как на ее голос стали собираться домашние.

— Просто хорошо, мамочка! — захлопала в ладоши Светлана.

— Да что ты, — ответила Паша, — если ты что-нибудь прочтешь, у тебя лучше получится.

Светлана не заставила себя упрашивать, вышла на середину комнаты, поклонилась всем и прочитала на память сказку Пушкина. Ей аплодировали от всей души.

Потом Светлана села за пианино и сыграла Чайковского. Паша слушала игру дочери, не чувствуя себя, ничего не видя, кроме ее лица и маленьких ручек, птицами летавших по клавиатуре.

Никита Васильевич сидел в кресле, слушал музыку и тоже смотрел на внучку сияющим взглядом.

— Похоже, что придется Светочку определить в консерваторию, — тихо сказал он. — Видно, не по твоей тропе пойдет.

— Не знаю, — ответила Паша, — я только думаю, что дети мои при коммунизме жить будут.

Глаза у Никиты Васильевича заблестели. Такое племя растет.

В эту минуту Ваня попросил Светлану сыграть Шопена. Она охотно согласилась, и тотчас комната наполнилась грустной мелодией.

— Я тебе очень благодарен, Светочка!

Она улыбнулась, обняла его.

— Что ты, Ванюша? Не надо благодарить, ты же такой хороший.

— Я… Я еще так мало сделал. — Он стоял, чуть вытянув шею и наклонив голову вперед, и Паше казалось, будто его лицо дрогнуло. — Я дрался за хорошую жизнь на земле, за то, чтобы шопеновская музыка всегда звучала и радовала людей.

Светлана продолжала играть. Ее слушали, ни единым словом не прерывая, и чем сильнее захватывала всех музыка, тем грустнее и строже становилось лицо у Вани.

— Ты извини, Светлана, — вдруг оборвала ее мать, — Ванюша утомлен. Пожалуй, лучше дать ему отдохнуть.

Иван Ангелин, двоюродный брат Паши, был еще ребенком, когда она уже управляла трактором. Бойкий, шустрый, круглоголовый мальчуган, он отлично учился в школе, любил машины, а потом, когда подрос, попросился в Пашину бригаду, чтобы работать прицепщиком. С детских лет он мечтал стать трактористом, но мечте этой не довелось осуществиться.

Было так. Когда грянула война, Ваня не успел эвакуироваться, и что с ним было в последние три года, никто не знал. Пропал парень без вести, и все.

В один из июньских дней 1946 года, когда Паша пришла с работы, мать выбежала ей навстречу и сказала:

— Паша, ты осторожнее входи в комнату.

— А что?

Ефимия Федоровна шепотом пояснила, что приехал двоюродный брат Иван, слепой и без одной руки.

— Ваня, милый, живой? — она бросилась ему на шею.

— Как видишь… живой.

И он замолчал, будто прислушиваясь к сказанному.

Паша взяла его под руку и подвела к столу.

— Вот почувствовала, что ты дома, и пришла с работы пораньше, — быстро сказала она, чтобы как-то успокоить его.

— Я плакать не умею, Паша, а как бы хотелось выплакаться, может, на душе стало бы легче.

— Ни о чем, дорогой, не думай, будешь жить с нами. И все будет хорошо..

…Осенью 1941 года в донецкой степи, в тех местах, где провел свое детство и юность Иван, развернулись ожесточенные бои. Несколько раз Иван пытался перейти линию фронта, но неудачно. Все же вскоре представился такой случай. Немцы заставили его погнать колхозное стадо в тыл. Паренек начал выполнять это задание с того, что разогнал стадо в разные стороны, а сам по знакомым оврагам, через кустарники и перелески, рискуя жизнью, перешел линию фронта. Он совсем не считал, что совершил какой-то подвиг. Он так и сказал Паше: «Я сделал то, что сделал бы на моем месте каждый».

Придя к своим Иван поступил добровольцем в действующую армию и стал учиться на танкиста. Через шесть месяцев он уже самостоятельно управлял танком.

В тот вечер Иван не стал рассказывать, где и когда он потерял зрение, руку. Паша и не спрашивала его об этом. Он вспоминал детство, проведенное в деревне.