«Правь, Британия, морями»? Политические дискуссии в Англии по вопросам внешней и колониальной политики в XVIII веке

Почему сторонникам «жесткой» линии в 1734 году не удалось внести в парламент билль, ограничивавший две колонии, обладавшие самой широкой автономией? Почему в целом политика «давления» конца 20-х – начала 30-х гг. не принесла им желанных результатов? Эндрюс так характеризовал неудачу с биллем 1734 года: «Можно считать, что парламент не был готов пойти на открытый разрыв (с хартиями – А. С.). Можно считать, что парламент не был готов действовать только против двух отдельных колоний, которые были главным предметом резолюции» <74>. Таким образом, как считал Эндрюс, предложенная мера была для парламентариев или слишком радикальной, или слишком ограниченной. Хенретта настаивал на первом подходе: главную причину нерешительности парламента следует искать в конституционных противоречиях, суть которых в том, что если признать за колонистами те же права, что и за жителями самой Англии, то философского оправдания колониальной системе не найти. «Конечный провал реформистского движения 1727–1733 гг. не был просто результатом безразличия в верхах администрации, – писал он, – не был результатом осознанной политики «благотворного пренебрежения», хотя неэффективные действия, прижимистость правительства и политическая некомпетентность сыграли свою роль. Главным являлось конституционное препятствие, с преодоления которого должна была начаться глубокая реформа колониальной системы. У политиков эры Уолпола не было ни намерения, ни энергии преодолеть это препятствие. Отказываясь даже слегка урезать хартии колоний в целях более эффективного администрирования, члены парламента проявили неготовность ставить вопрос о королевской прерогативе» <75>.

После 1734 г. правительство надолго отказалось от проведения в отношении североамериканских колоний «жесткой» политики. Эндрюс отметил, что в Лондоне «наступил период великого смягчения и вялости. И Адмиралтейство, и Казначейство, казалось, были слепы и не замечали нужды поддерживать тех, кто на практике реализовывал в колониях акты парламента или королевские и правительственные инструкции. Падение авторитета Комитета по торговле сочеталось с усиливавшимися нападками в колониях со стороны ассамблей на имперские органы управления» <76>. Действительно, Комитет по торговле погрузился в рутинную работу, отказавшись от разработки принципиальных вопросов колониальной политики. Даже переписка с колониями велась небрежно. Этому не приходится удивляться, так как Ньюкастл в 1740-е гг. совершенно игнорировал Комитет по торговле, вел прямую переписку с колониями, не всегда даже уведомлял Комитет о содержании своих инструкций губернаторам. Тенденция пренебрежительного отношения к Комитету по торговле проявилась раньше. Как писал в мемуарах Г. Уолпол, при Ньюкастле этот орган был «дурным образом низведен до положения синекуры» <77>.

Проявлением упадка в делах колониального управления было то, что при Уолполе и Ньюкастле назначение на должности в колониальных администрациях очень часто было средством для укрепления позиций министерства в парламенте. После отставки Тауншенда эти посты подчас раздавались Пэлхэмами для усиления влияния своей фамилии. Они давались, чтобы обеспечить поддержку на выборах. Первым из «людей Ньюкастла» стал назначенный в 1732 г. губернатором Нью-Йорка Косби, «проявивший себя тираном, гонителем и стяжателем, каких колония еще не видела» <78>. Поэтому чиновники на всех уровнях административной иерархии руководствовались, прежде всего, собственной выгодой. «Подававшая надежду реформа колониального управления была сорвана громкими требованиями постов в Америке», – заключил Хенретта <79>. Часто вопросы управления колониями решались теперь не через формальные бюрократические процедуры, а посредством личных связей и влияния.

Изучение инструкций Комитета по торговле свидетельствует, что колониальную политику Великобритании в Вест-Индии также нельзя считать однозначно «жесткой» политикой. Наибольшую требовательность имперские власти демонстрировали, когда речь шла о соблюдении Навигационных актов, причем они были настроены более решительно в начале ХVIII в., чем в 20–40-е гг. Что касается других вопросов, в частности, отношений между губернаторами и ассамблеями, то можно видеть, что Комитет иногда стремился занимать гибкую позицию, рекомендуя губернаторам избегать конфликтов. На местах губернаторы ощущали это противоречие, осознавая, что добиваться четкого исполнения Навигационных актов невозможно в условиях значительной самостоятельности ассамблей. Иногда они предпринимали более решительные шаги, чем рекомендовала метрополия. Характерна позиция губернатора Сен-Китса Дж. Флеминга, который в 1741 г. вопреки настоянию Комитета по торговле отказывался допустить ассамблею острова до решения финансовых вопросов <80>. Как заметил Меткалф, губернаторы были чаше всего предоставлены сами себе в их сопротивлении плантаторам и колониальным ассамблеям <81>.