«Правь, Британия, морями»? Политические дискуссии в Англии по вопросам внешней и колониальной политики в XVIII веке

Другой острый внешнеполитический вопрос, привлекший широкое общественное внимание, касался отношений с Испанией. Кризис по поводу Фолклендских (Мальвинских) островов 1770– 1771 гг. был первым внешнеполитическим кризисом, с которым столкнулось правительство лорда Норта. Эти острова, считавшиеся владением Испании, не были заселены. В 1764 г. на одном из них возникло британское поселение Порт-Эгмонт. Здесь же находился британский 16-пушечный шлюп «Быстрый». В феврале 1770 г. два испанских корабля вынудили его покинуть бухту, а в начале июня губернатор Буэнос-Айреса дон Фр. Букарелли прислал солдат, которые заставили английских переселенцев капитулировать. Первые известия о произошедших событиях «Быстрый» доставил в Англию в июне, что сначала не вызвало большого волнения, однако уже в конце осени разразилась политическая буря. Вопреки мнению некоторых скептиков, утверждавших, что Фолкленды для Англии бесполезны (например, С. Джонсон в памфлете «Thoughts on the Late Transactions Respecting Falkland’s Islands»), большинство политиков и публицистов заявили, что национальные интересы и престиж подорваны. Особенно резко выступил, как обычно, Чэтэм: «Я призываю нацию ускорить события и вступить в войну. Мы за мир, но за мир не сфабрикованный, а достойный и безопасный» <58>. Правительство Норта оказалось в сложном положении. Норт не был готов идти на военный конфликт, хотя казалось, что возможности мирного урегулирования отсутствовали.

Однако, довольно неожиданно, Англию поддержала Франция. Людовик XV не был тогда готов воевать за колониальные интересы своего союзника – Испании. Благодаря этому удалось достигнуть соглашения: Мадрид дезавуировал действия своих колониальных чиновников, а Норт секретным образом обязался освободить острова от английских колонистов, как только представится возможность <59>. Как заметил известный мемуарист той эпохи У. Рэкселл, «для того, чтобы избежать разрыва с Испанией, Норт, предпочитавший миролюбивые действия, даже готов был прибегнуть к уловкам, обычно не практиковавшимся» <60>. Конвенция о мирном урегулировании конфликта стала предметом для острого обсуждения в парламенте в январе 1771 г. Оппозиция попыталась воспользоваться шансом для смещения Норта. Главным аргументом ее ораторов было сравнение данной конвенции с конвенцией в Пардо 1739 г. В антиправительственном памфлете говорилось, что «испанским губернаторам позволено считать себя вправе использовать силу, чтобы вытеснять нас из любого пункта, принадлежность которого оспаривается. Испанские губернаторы вправе использовать силу – подданные короля Великобритании не имеют другого права, как только подать жалобу» <61>. Тем не менее, тогда правительству удалось устоять, убедив депутатов-тори и «независимых» депутатов в том, что этот документ в полной мере защищал честь страны.

Некоторые современники полагали, что в конце 60-х – начале 70-х гг. ХVIII века центр дипломатической борьбы сместился на восток Европы. Три самые актуальные международные проблемы, находившиеся под пристальным «вниманием во время политических дискуссий в самой Англии, имели отношение, прежде всего, именно к ней. Речь идет о польской проблеме, особенно обострившейся в связи с первым разделом Польши в 1772 г.; о международных последствиях государственного переворота, совершенного в том же году в Швеции королем Густавом III; и о русско-турецкой войне 1768-74 гг. и ее результатах. Все три отмеченные проблемы вели к усилению разногласий между Англией и ее тогда наиболее вероятным союзником Россией, и в конечном итоге способствовали закреплению ее международной изоляции.