«Правь, Британия, морями»? Политические дискуссии в Англии по вопросам внешней и колониальной политики в XVIII веке

Когда весной 1774 г. Людовик XV серьезно заболел, в Лондоне опасались, что может последовать отставка д’Эгийона, следствием которой явится ухудшение англо-французских отношений. В апреле 1774 г. Мусин-Пушкин докладывал Н. И. Панину: «Не без основания предусматривают здесь возвращение дюка Шуазеля в прежнюю его должность и звание, и помещение в министерство графа Шателета. Венский двор возымеет наибольшее соучастие в нем посредством дофины, которая явно уже супругом своим владычествует. Обстоятельство сие много Англии угрожает разрывом, и тем вероятнее, что как един, так и другой из ново назначаемых французских министров вступят в управление делами с досадою, лишением усугубляемою отлучением их от дел, произведенное здешними делами» <71>. Через месяц, когда Людовик XV скончался, политические деятели Великобритании были еще более обеспокоены: «Прежняя здешнего двора надежность сохранять покой преображается ныне в опасение», что французы могут воспользоваться «настоящим здешнего двора небеззаботливым положением. Внутренние здешние финанции, дела ост-индской компании и несогласия с американскими селениями, не меньше же протчие политические сопряжения требуют одного только досужнего ныне времени для приведения оных в потребной и наилучший пред прежним порядок» <72>. В июне, получив известие о действительно последовавшей отставке д’Эгийона, государственный секретарь писал в Париж послу Стормонту: «Отставка герцога д’Эгийона открывает новую страницу в истории французского двора, и независимо от моего к нему отношения, я не могу не сожалеть о потере министра, чьим миролюбивым намерениям мы имели в течение некоторого времени столько много доказательств» <73>.

Британские политики не ошиблись, что замена д’Эгийона приведет к ухудшению отношений между двумя странами. Хотя Шуазель в министерство возвращен не был, новый министр иностранных дел Франции граф Верженн в основном продолжил его политику. Позицию Верженна разделяли не все французские министры. Тюрго утверждал, что Франция не должна вмешиваться в обострявшийся конфликт между Англией и ее североамериканскими колониями. Сам Людовик XVI крайне неохотно поддержал эти колонии в их борьбе против Великобритании. Международная изоляция Великобритании сказалась после начала войны за независимость в Северной Америке. В правящих кругах Франции усилилось стремление к реваншу. В Испании предполагали, что трудную для Англии ситуацию можно использовать для возвращения Гибралтара. Обнажились и англо-российские противоречия. Рухнули расчеты тех лондонских политиков, которые надеялись на то, что Россия как «естественный союзник» окажет поддержку в борьбе с восставшими колониями и вступившей с ними в союз Францией. Расхождения между Англией и Россией по американскому вопросу окончательно убедили государственных деятелей в нереальности планов создания англо-русского союза. Так было положено начало новому периоду в отношениях между ними, характеризовавшемуся чаще конфронтацией, чем общностью политических интересов. Георга особенно задел отказ выделить русских солдат для войны в Америке в связи с тем, что сначала из Петербурга по дипломатическим каналам было получено согласие.