«Правь, Британия, морями»? Политические дискуссии в Англии по вопросам внешней и колониальной политики в XVIII веке

В историографии давно сложилось мнение, что после Семилетней войны, особенно после Американской революции, в результате которой Великобритания лишилась 13 североамериканских колоний, начался переход от Старой империи, называемой еще Первой, ко Второй империи, основу которой составили владения на Востоке. В процессе этого перехода происходил отказ от «старой колониальной системы» и выработка новых форм колониального управления. «Натиск на Восток» обычно изображался как результат планомерной политики правящих кругов Великобритании, стремившихся компенсировать потерю прежних колониальных владений новыми завоеваниями. В современной историографии существует тенденция, приверженцы которой склонны рассматривать создание Новой империи не как закономерное последствие реализации некоего «имперского плана», а как исторический феномен, источником возникновения которого являлись не целенаправленные действия министров, а иные факторы, главными из которых были процессы, проходившие на колониальной периферии без прямого вмешательства британского государства, а также, что важно в русле нашей темы, ход политической борьбы различных группировок в правящих кругах страны.

I

Парижский мир 1763 года изменил соотношение сил на американском континенте. Вытеснив Францию со значительной части ее владений на этом континенте, Англия сама создала в Америке новую геополитическую ситуацию Непосредственная угроза со стороны Франции и враждебных индейских племен была устранена. Историки Р. Такер и Д. Хендриксон писали: «О Питте, который больше других предопределил новое устройство, часто писали как о величайшей государственном деятеле, который привел Великобританию к зениту славы и силы. На самом деле он был главным архитектором ее распада». Они напоминали, что Д. Юм ненавидел «злобного безумного Питта» <1>. После подписания Парижского мира начался новый этап колониальной политики Великобритании в Северной Америке, содержание которого в течение многих десятилетий вызывало споры историков. Кто-то остроумно заметил, что Англия потеряла свои американские колонии, потому что Гренвил был первым министром, который стал читать депеши оттуда. За этой фразой скрывается версия причин Американской революции, которая и сейчас продолжает занимать в историографии важное место. Если до Парижского мира метрополия, проводя политику «благотворного пренебрежения», почти не вмешивалась в дела колоний, то позднее, когда после Бьюта руководителем правительства стал Гренвил, ситуации изменилась: начала осуществляться программа усиления имперского контроля. Современники ощущали новую тенденцию. В октябре 1763 г., то есть сразу после появления королевской прокламации, А.Воронцов сообщал в Петербург: «Сия пиеса за весма изрядную почитается, и сколь мне известно, есть люди здесь, которые интересованы в торговле, и оные крайне доволны сим учреждением являются. Теперь начинает министерство, особливо граф Галифакс и лорд Хиллсборо, помышлять об учреждениях и приводе в разных частях света здешние поселения в гораздо лутчее состояние, дабы тем наградить то возможности потерянное время, ибо по заключении мира по сие время регламентов не выходило о сем важном для сей нации деле» <2>.

Историки также поддерживают точку зрения, что после 1763 года в колониальной политике Великобритании произошли существенные изменения. Однако дальше начинаются разногласия. Одни объясняют условия Парижского мира и дальнейшие действия английских министров изменением концепции империи. Дж. Бир считал, что ценность колоний определялась теперь емкостью их рынков для сбыта английской мануфактуры. Для В. Харлоу это – переход от империи, основанной на меркантилистских принципах, к территориальной империи. Еще до Харлоу Эндрюс указывал, что после Семилетней войны «имперский интерес занял место, прежде принадлежавшее меркантилистским идеям» <3>. Другие историки, в том числе близкие к марксизму, связывали изменения в политике Великобритании с последствиями начавшейся промышленной революции. Историки-нэмиристы со свойственным им критическим отношением к политическим деятелям 60–80-х гг. ХVIII века объясняли их политику недальновидностью и узкофракционными интересами: Парижский мир заключал третьеразрядный политик Бьют, а для Гренвила и его преемников американские дела были не более чем средством сохранения и увеличения своего политического влияния.