«Права человека и империи»: В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг. (с иллюстрациями)

Возвращаюсь к Вашему письму от 16-го июня. Но теперь могу сказать точно. Вчера я побывал в Чеховском издательстве, где целый месяц не был. Ваша книга выходит 26-го февраля. Не удивляйтесь такой точности: в С. Штатах день выхода каждой книги всегда определяется задолго вперед, а они следуют американской традиции. Не следуют и не могут они ей следовать в другом: типографии американских издательств печатают книги очень быстро, иногда в несколько дней. А убогие русские типографии Нью-Йорка, перегруженные работой, требуют теперь для этого 5 месяцев! Корректуры Вы получите, вероятно, месяца через полтора. Если хотите получить два экземпляра их, это, наверное, можно устроить. На чтение корректур (не считая дороги) они обыкновенно дают 10 дней, но, конечно, не будет катастрофы, если Вы ее задержите у себя на несколько больший срок. Разумеется, Вы с совершенной точностью получите и деньги, как сказано в контракте. Если б они Вам были необходимы раньше, то, я думаю, и это можно сделать. Лично я «ради престижа» этого не делаю. Одним словом, все обстоит очень благополучно.

Б.И. Николаевский напечатал в «Н.Р. Слове» шесть статей под заглавием «Что было в Мюнхене»[1473]. В первой статье он прямо обвинил группу Мельгунова ― Керенского в незаконном присвоении остатка кассы Координационного Центра!! Я слышал, что очень раздражен невозвращением остатка полученных от него ими денег (кажется, 16 тысяч марок, или полтора миллиона франков) и Американский Комитет. Не ручаюсь в верности, да это по существу малоинтересно, хотя я что-то не помню таких вещей в истории русской интеллигенции, ― разве когда-то у Деникина в денежном споре в его эмигрантские времена. Этой статьи Николаевского я Вам не посылал, но пятую статью прилагаю. В отчеркнутой мною части он, по-моему, совершенно прав, и так теперь (как я Вам предсказывал) здесь начинают думать почти все, от меньшевиков до князя Белосельского. Дымовая завеса из патриотической словесности, которой Керенский и Мельгунов прикрыли данное ими полное согласие на расчленение России (употребляю это слово, хотя оно так не нравится Николаевскому), понемногу рассеивается. Я согласен с Вами в том, что Николаевский пошел в этом направлении и еще дальше, чем они. Однако скажу искренно: Николаевский старый интернационалист, был им всю жизнь, и его действия поэтому не могут у меня вызывать таких чувств, как действия человека, который был главой русского правительства и который еще весьма недавно одобрял в разговорах внешнюю политику Сталина в 1945 году. О Мельгунове я не говорю. Пожалуйста, напишите подробно о Ваших разговорах с ними.

Как и Вы, мы удручены Вашими сведениями о здоровье Михаила Матвеевича. Болен и Зензинов, ― сильные, непрекращающиеся желудочные боли. Он никого не хочет принимать, и я знаю только понаслышке. Диагноз пока не поставлен. Может быть, завтра все же увижу Владимира Михайловича, которого очень люблю.

Шлю Вам самый сердечный привет и лучшие пожелания.

Ваш М. Алданов Мы выезжаем в Париж 16 октября.

Машинопись. Подлинник.

HIA. 2-21.

В.А. Маклаков ― М.А. Алданову, 29 сентября 1953

Париж, 29 Сентября [1953[1474]]

Дорогой Марк Александрович,

Прежде всего хочу успокоить Вас насчет Тера. Ему гораздо лучше. Самые знаменитые доктора не умели определить ни характера микроба, ни места поражения. Все предлагаемые средства для диагноза и лечения не давали результата. А Дельбари посоветовала на основании собственной практики в таких неопределенных случаях давать классическое для нашего детства лекарство. Ему дали хины, и началось быстрое улучшение. Затем относительно издательства. Я в конце Июня уехал в Экс, и потому, если бы Вы и ответили, ответ мог меня не застать, а т. к. сестра уехала тоже, то консьержка могла перепутать. А и Вы, и Терентьева, а теперь, после возвращения моего, и Александрова мне писали, хотя и не с такой точностью, указывали не на 26 Февраля, а просто, что скоро начнется печатание.

Вы теперь, вероятно, получили мое очень краткое описание разговоров с А.Ф., кот. я видел дважды: один раз с Мельгуновым, когда мы не вели разговоров о К.Ц., и другой с Я.Л. Рубинштейном. Кер. настаивал и доказывал, будто группа Б.И. Ник. отступила от того, что было всеми принято, в том числе и Амер[иканского] Ком[итета]. Такая постановка вопроса не была интересна и убедительна. У нас не было данных, чтобы ее опровергать, но если бы это и было правдой, в большой политике это не аргумент. Ведь отступление могло быть полезным. Я припоминаю, что в самом начале всего дела я упрекнул Мельгунова за «расчленительство», а он мне отвечал, что того первого КЦ постановления он никогда не подписывал; а Керенский говорил, что группа их сепаратизму не сочувствует и будет с ним бороться, но принципиально не могут отрицать законности таких желаний, и потому устранили этот вопрос «непредрешением». В существо же спора Кер. ни тогда, ни сейчас не входил.