«Права человека и империи»: В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг. (с иллюстрациями)

Рад, что работа, о которой Вы говорите в первых страницах письма, идет у Вас хорошо. Знаю, какая это тяжелая работа — разбирать свои архивы. Мы с Вами, кстати, в одном положении: у меня тоже места на полках больше нет, и книги лежат в ящиках, даже в кухонном буфете. У меня ведь собралось снова до 1600 книг. Говорю «снова» потому, что это по счету моя пятая библиотека! Первая, детская, была в нашем доме в Киеве, и ее судьба мне не известна. Вторая, самая лучшая, тысячи три томов, осталась в Петербурге в моей квартире на Кирочной и, очевидно, досталась в 1918 году, после моего отъезда или бегства за границу, большевикам. Третья в 1940 году захвачена была немцами и не найдена. Четвертая собралась в Нью-Йорке и оставлена (то, чего я оттуда не вывез) «на хранение» «на вечные времена» одному приятелю, человеку состоятельному и имеющему большую квартиру. Пятая -в Ницце, цела и, надеюсь, уже останется со мной весь остаток жизни, да и то поручиться нельзя. И Вы тоже верно оставили в Москве и Петербурге очень много книг? У Милюкова в Париже, я слышал, немцы взяли 12 000 книг, и он в Виши начал покупать книги снова! Это ведь болезнь неизлечимая.

Здоровье у меня не очень хорошо, хотя опасных болезней пока нет. А настроение плохое. Да и нечему нам радоваться. В Париже будем с Татьяной Марковной в конце мая или в июне. Первый мой «визит», конечно, будет к Вам.

Шлю самый сердечный привет и лучшие пожелания Марье Алексеевне и Вам.

Ваш М. Алданов

Машинопись. Подлинник.

HIA. 2-25.

В.А. Маклаков — М.А. Алданову, 15 апреля 1956

Воскресенье, 15 Апр[еля 1956[1944]]

Дорогой Марк Александрович!

Вчера получил Ваше письмо и пользуюсь Воскресением, чтобы на него ответить. Но только завтра в Офисе могу дать переписать или, если не разберут, продиктовать то, что Вы отметили как не разобранное в предыдущем письме. Это не так важно. Меня заинтересовало новое течение среди интеллигентов и политиков к христианству, кот. уже давно обнаруживалось и оформлялось, и где могли соединяться люди и «позитивного», и «религиозного» образа мыслей, отступая от того коренного учения Церкви, т. е. компромисса Христа и первых христиан с светским «государством». Но это не ново. Я до них этим мало интересовался и даже к христианству подходил через Л. Толстого. Но сейчас какой-то синтез несут и сторонники коммунистического «государства», и воспитанники религиозной литературы; я недавно присутствовал на двух докладах о Достоевском — Зензинова и Зайцева, с одной стороны, и Адамовича — в нашей ложе, с другой. Но это мне кажется интересным, и я об этом намерен Вам написать.

Рад, что Вы сочувствуете моей каторжной работе — упорядочить библиотеку. Она не так велика; ведь я с собой книги не привез; ехал сюда ненадолго. А пропала у меня, во-первых, наследная деревенская библиотека. У меня был в ней «Современник» — в кот. я впервые читал «Что делать» Чернышевского. Там же громадные фолианты «Encyclopedia» — D'Alamber, когда-то подаренных предком; издание Илиада и Одиссея с [слово нрзб] переводом, издание XVI века, [два слова нрзб] и, наконец, вся последняя журналистика, кот. я по прочтении ссылал в деревню. Но это пропало. Плюс была Московская моя библиотека и место, куда ее ставить, и деньги, на кот. ее мог покупать. А с 1907 г., когда я имел квартиру в Петербурге, я и там покупал книги, начиная с полного собрания думских изданий, Сборника Узаконений, докладов Комиссии и т. д.

Но это тоже пропало.

Понятия не имею, сколько было там книг.

Сейчас часть книг оставляю у себя, часть — отдам в Gagny или Cormeilles, а часть отдам Струве. И вот здесь колебания. Многое мне лично не нужно: но кроме официальной переписки, [слово нрзб] через 1-ю и 2-ю войну, и другие в таком же роде. Но они могут очень пригодиться другим. Держать их у себя — нет места. И вот колеблюсь -могу — отдать их Струве для продажи или отнести в [окончание письма отсутствует].

Автограф.

BAR. 5-20.

В.А. Маклаков — М.А. Алданову[1945], 16 апреля 1956

Paris, 16 Апреля 1956