«Права человека и империи»: В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг. (с иллюстрациями)

Не хочу никого винить, но мне обидно. Что я мог сделать. Я в один и тот же день послал переписан[ную] на машине статью Вам, Цвибаку и Водову. А вполне естественно, что до Франции оно дошло раньше, чем до Америки! Но вот об этом я узнал много позлже, т. к. сначала [он] ограничился тем, что сообщил, что моего письма не разобрал. Но он его получил и разобрал еще 29 Окт[ября], т. е. после того, как моя корректура у Рус. Мыс. — была мной получена и исправлена 31 Окт[ября].

Автограф.

BAR. 5-15.

М.А. Алданов — В.А. Маклакову[2007], 13 ноября 1956

13 ноября 1956

Дорогой Василий Алексеевич.

Только что получил Ваше письмо (без даты). Вы пишете, что вторично упали! Никто нам об этом не сообщил. Надеемся, что ничего серьезного?

Еще раз скажу, что Ваша статья доставила мне громадное удовольствие. Она имеет у читателей громадный успех. Мне это говорят и здесь, и в Ницце. Снова от души Вас благодарю. Боюсь, что она Вас могла физически утомить.

По слухам, Марья Алексеевна довольна отдыхом.

Я получил много писем и телеграмм. Хочу ответить всем лично и пишу по десять писем в день. Вероятно, когда-то в России Вы ежедневно писали и больше.

Татьяна Марковна тоже сердечно Вас благодарит за статью, которая и ей показалась превосходной.

Оба шлем Вам и Марье Алексеевне самый искренний привет, самые лучшие пожелания.

Ваш М. Алданов

Машинопись. Подлинник.

HIA. 2-26.

В.А. Маклаков — M.A. Алданову, 14 ноября 1956

14 Ноября [1956[2008]]

Дорогой Марк Александрович!

Я прочел Ваше письмо, и мне стало неловко: точно я на него напросился, зная уже от Вас самих, как Вы к моей статье отнеслись. И хочу пояснить. Когда спешное время прошло, и я мог подумать о том, что я написал, я заметил в статье один основной недостаток: я все время говорил о Вас исключительно как о «политике», о том, чему Ваши сочинения учили людей, и был рад, что в этом отношении имею право Вас считать своим единомышленником. Только позднее, перечитав Ваши сочинения, я заметил, как такой подход к Вам Вас «суживает»: сколько волнующего и поучительного было в Ваших книгах, кроме «политики», как фигуры Брауна, Ламора, Федосьев[2009] и др. И мне захотелось Вам это сказать, именно Вам, т. к. Вы все это знали, если «публика» и не замечала.

Слово «юбилей» как-то не вяжется к Вам; я в свое оправдание и хотел Вам сказать, что все это я понимал, как ценил в Вас многое, о чем не говорил, хотя все это знал и сознавал.

Мне совестно, если Вы на все письма считаете должным ответить. Не отвечайте на это. Да и вообще юбиляры ограничиваются общей благодарностью в газете.

Но приедете ли Вы сюда перед Америкой?

Вас. Маклаков

Автограф.

BAR. 5-16.

М.А. Алданов — В.А. Маклакову, 28 ноября 1956

28 ноября 1956

Дорогой Василий Алексеевич.

Надеялся увидеть Вас очень скоро (и еще раз лично Вас за все поблагодарить), но не выходит это: нездоров, велено отдыхать, сидеть на бессолевом режиме и т. д. Таким образом, мой приезд в Париж откладывается — к очень большому моему огорчению.

В.Н. Бунина недавно писала нам и сообщила, что была у Вас и что Вы «так же очаровательны, как всегда, были», — ставлю в кавычки ее подлинные слова.

Только теперь кончаю ответы на поздравительные письма! А при плохом состоянии здоровья это было трудно. Простите, что пишу кратко. Шлю самый сердечный привет и самые лучшие пожелания.

Ваш М. Алданов

Машинопись. Подлинник.

HIA. 2-26.

В.А. Маклаков — М.А. Алданову, не ранее 28 ноября и не позднее 3 декабря 1956

[Не ранее 28 ноября и не позднее 3 декабря 1956]

Дорогой Марк Александрович!

Очень обрадовался, увидав Ваш почерк на конверте, но тем сильнее разочарование. Во-первых, о нездоровье: это не так важно. Отдыхать -часто очень приятно, а «бессолевой» режим очень мучил мою сестру, но она к нему скоро уже привыкла. Вы не написали, что именно у Вас с сердцем, чем Вас лечат кроме отдыха и запрета соли; потому это само по себе еще не страшно.

Но хуже то, что Вы из-за этого не едете, т. е. откладываете приезд; а Вас здесь так ждали. Но это разумно: отдыхать Вам здесь бы не пришлось. Но лично мне очень хотелось с Вами поговорить, а не утомлять Вас моим почерком. Ваш юбилей дал Вам много поводов подумать о прожитой жизни и о том, что еще предстоит. Но не стану об этом писать; а поговорить бы хотел. Не знаю, ощущаете ли Вы упадок сил к жизни так, как я его ощущаю. Но я поневоле с этим мирюсь. А Вы? Но об этом можно только говорить, и то в особенной обстановке. И я ждал нашей встречи, рассчитывая, что она даст подходящую обстановку. И мне грустно, что это отложено. Это эгоистично с моей стороны, что я думаю прежде всего о себе. Но это и понятно и простительно в моем возрасте и положении.

Мой сердечный привет Татьяне Марковне.

Завтра еду к сестре в Gagny — на сутки.

Вас. Маклаков