Права и обязанности (СИ)

– Можешь так записать в своем блокноте, если хочешь. У нас тут демократия. Еще вопросы есть? Да, Ковальски?

– Как я понимаю, наша задача задержать злоумышленников, а не уничтожить их, верно?

– Верно. Они должны иметь возможность отвечать перед законом.

– То есть, повреждения, совместимые с таковой возможностью, разрешены?

– Что ты имеешь в виду?

– Перелом ног, например. Или усыпляющий укол часов на двадцать.

– Знаешь, это звучит не очень гуманно.

– Зато это надежно, шеф. Поверь мне.

– Возможно. Но «Северный ветер» против бессмысленной жестокости. Мы так не работаем. Вполне будет достаточно, если вы свяжете их хорошенько. Думаю, начальник береговой охраны оценит подобный букет по достоинству…

– Конечно. И скажет: о боже, какой элегантный жест от неизвестного миру героя в маске…

– Именно.

– Это была ирония, шеф.

– Как я уже сказал, у нас тут демократия. И, если вопросов больше нет, я рекомендую всем выспаться.

– Есть.

– Так точно.

– А что, отслеживать их ночью никто не будет? На всякий случай?

***

– Прости. Прости. О господи, прости… Надеюсь, у тебя нет клаустрофобии?

– Нет. У меня только двести четыре сантиметра росту есть. Не беспокойся, это не смертельно и не заразно. Оу…

– Прости!

Субмарина оказалась действительно маленькой. Идеальное поле действия для такого компактного бойца, как Порох. Сущее орудие пытки для двухсотчетырехсантиметрового Ковальски.

– Как, говоришь, она называется?

– «Урания».

– Я буду звать ее «Железная дева», хорошо?

Когда он все же устроился возле пульта управления, напротив лобового иллюминатора, ему показалось, что еще немного, и он сможет прижать уши коленями. Пороху явственно было неловко за то, что как-то никто не подумал об этом аспекте дела, и он старался быть особенно любезным.

Они отбыли строго по часам, и спустя десять минут последнее напоминание о суше – подводные рифы – скрылось позади. Теперь, куда ни погляди, было только море. Они пока освещали путь лобовым фонарем, рассчитывая, что при необходимости выключат его и перейдут полностью на движение по приборам. Эхолокатор пока молчал. Иногда мимо субмарины проплывали косяки рыб, хладнокровно игнорируя чужеродный объект, и этими происшествиями исчерпывалась хроника подводных событий. Плыть до места было чуть более часа. Ковальски поначалу с периодичностью в несколько минут бросал взгляд на приборы, а после бросил это бессмысленное занятие. Ни там, ни за стеклом ничего не менялось. Путешествие оказалось неожиданно скучным – над ухом никто не ворчал, не канючил порулить и не хохотал маниакально, норовя загарпунить любую проплывающую мимо несчастную селедку. Порох сохранял молчание – не то от неловкости за просчет с размерами, не то будучи сосредоточен на управлении. Он производил впечатление человека с широким кругозором, и наверняка был интересным собеседником, однако что-то подсказывало ученому, что не стоит пытаться болтать с ним именно сейчас – вряд ли Порох поддержит диспут о Лавкрафте…

Ковальски лишний раз старался не иметь дела со все еще чужой ему сверх-продвинутой техникой своих новых сослуживцев. После того, как он в прошлую встречу угробил их самолет, это было вполне понятным опасением. Шкипер всегда пренебрежительно относился к деньгам как таковым, однако ученому сумма в четырнадцать с небольшим миллионов еще долго снилась в кошмарах.

Они все плыли и плыли, и от нечего делать Ковальски пролистал технический план субмарины, и про себя отметил, что при его параметрах пользоваться катапультой, и, тем паче, торпедным отсеком для экстренного эвакуации, будет не самой разумной идеей. Вообще его рост доставлял ему больше проблем, нежели положительных воспоминаний. Казалось бы, высоких умных парней должны бы любить девушки. Но на деле ему доставались почетная обязанность цеплять на макушку елки рождественскую звезду или прятать в верхние ящики под самым потолком заначки, которые Прапор доставал, вскарабкиваясь на плечи Рико и которые они после делили пополам с радостным хохотом. Он был тем самым парнем, который никогда не помещался ни на полке в поезде, ни в ванной, и чьи колени всегда ощутимо упирались в переднее сидение. Возможно, маленький Порох и комплексовал из-за своего роста, но жить ему определенно было проще, нежели его нынешнему товарищу.

– Триста метров до цели. Гашу фонарь.

– Окей.

Они шли теперь в полной темени, и можно было бы закрыть глаза, но опасение внутри не позволяло так расслабляться. В наушниках явственно слышался посторонний размеренный шум – Ковальски не сомневался, что это гребной винт нужного им судна. Они подходили все ближе и шум становился отчетливее. Порох молча ввел команду для подъема ближе к поверхности, явственно намереваясь вывести перископ. В темноте вокруг было невозможно отслеживать возможных беглецов с судна. Его расчет был прост – наверняка уходить будут на какой-нибудь простецкой моторной лодке, догнать которую не будет составлять труда. Взять посторонних на борт, конечно, возможным не представлялось, однако взять на буксир их посудину – вполне.