Права и обязанности (СИ)

Перископ был один, и Ковальски на него не претендовал – не с его зрением такие подвиги. Вместо этого он рассматривал экран сонара. Он еще помнил, как судорожно открыл рот, пытаясь привлечь чужое внимание, однако крикнуть так и не успел.

Субмарину толкнуло так, что он приложился головой о стену. Внутри черепа моментально помутилось, и показалось, что внутрь хлынула сама темнота – вместе с ледяной морской водой, прямо из пробоины…

***

Спина болела. Все тело болело, но спина – особенно. Он чихнул, в носу защипало, как от попавшей туда воды, и Ковальски пошевелился. Приподнялся на локтях, чувствуя, как свисающие, тяжелые от воды волосы превращают его в нечто среднее между русалочкой и Садако. Перед глазами все расплывалось. Он снова закашлялся, и его вырвало соленой водой. Легкие сжались, будто мехи, выжимая из себя постороннюю жидкость. Черт бы ее побрал, он свободно задерживает дыхание на две минуты с четвертью, как он умудрился нахлебаться?..

Дыши, Ковальски, дыши, надо дышать, надо заставить легкие работать. Это больно, но если оставить воду внутри… Его скрутило еще раз, но теперь уже послабее. Он смог прокашляться и отползти немного от неприятной лужи на полу. Убрав с лица волосы, ученый попытался оглядеться. Расплывчатая картина мира вокруг его не очень обрадовала.

– О, ты живой, – донеслось со стороны. Он повернул голову на звук, и небольшое серое пятно зашевелилось. Ковальски потер переносицу, похлопал себя по карманам, и пошарил руками рядом.

– Зря стараешься, – повторил тот же голос. – Судя по царапинам на твоем лице, они разбились.

Этого еще ему только не хватало! Без очков он не то чтобы как без рук, но где-то рядом.

– Где мы? Ты видишь?

– Судя по обшивке – в трюме, – сообщил ему собеседник, в котором, наконец-то, Ковальски опознал Пороха.– Полагаю, они долбанули по нам, а потом – выловили… Вот только зачем?

– Шутишь? Зачем им полтонны отличного металла, нашпигованного пусть и сломанной, но техникой?

– Ты про субмарину? Но они же нас вытащили…

– А что им было с нами делать? Выбросить в море? Может прибить к берегу, и кто-то сложит два и два. А так мы под круглосуточным надзором.

– Вот черт…

– Нет, черт – это то, как они нас нашли. Остальное вторично. Есть идеи?

– У них тоже был локатор?

– И в субмарине не было никакой супер-штуковины, чтобы глушить такой сигнал?

– Была.

– Тогда отпадает. Им мог кто-нибудь сказать?

– Нет! Кто? Знали только наши.

– Они могли взломать сервер?

– Сервер «Северного ветра»?!

– Дэйв ведь смог.

– Так то Дэйв, безумный гений, а они… Простые мелкие контрабандисты!

– У которых есть пара неплохих судов и налаженная сеть сбыта. То есть, у них есть деньги. А за деньги можно нанять хакера.

Порох помолчал.

– Это значит… – протянул он спустя минуту, – что шеф и Капрал…

– Они шли с воздуха. Если торпеды на судне еще можно как-то скрыть, то ПВО нет. Так что, я полагаю, они или провалили операцию и ушли ни с чем, или им хватило ума высадиться, и они наши соседи…

– За своим умом лучше следи…практик. Где ты был с этими своими идеями на брифинге?!

– Так вы же не работаете, рассматривая варианты, нет?.. У вас есть шеф, пусть он и думает…

– Если ты скажешь еще одно дурное слово в адрес шефа, клянусь, я тебя ударю!

– Тогда давай, потому что я обязательно скажу. Не сейчас так впоследствии. И не только о нем.

– Это что, пингвиний нонконформизм?

– Нет, это мой персональный критический взгляд на вещи. И я тоже хорош: положился на компьютер, не проверил, не покопался…

– Слушай! – Пороха даже подбросило. – Если они, теоретически говоря, взломали сервер… Это ведь означает что у них доступ к нашей базе данных!

– Я тебе больше скажу. На месте их хакера я бы покопался в электронике субмарины. И, если бы мне – то есть хакеру – повезло, и я нашел учетные записи, то, пользуясь кодами, я бы шастал по базам «Северного ветра» под твоим аккаунтом.

– Ковальски, ты прирожденный злодей.

– Спасибо.

– Это не комплимент!

– Это ты так думаешь.

Им принесли поесть – дверь очень быстро открылась на ширину, способную пропустить упитанную чайку, после чего по полу юзом проехала миска. Одна – очевидно, хлебосольные хозяева рассудили, что гости не подеруться из-за еды. Они и не подрались.

– Я не буду, – покачал головой Ковальски. – И тебе не советую.

– Думаешь, они туда что-то подмешали? – с опаской уточнил Порох, принюхиваясь к вяленым рыбешкам.

– Ага. Соль. Они не дали нам воды, если ты заметил.

Миска осталась стоять нетронутой. Порох сидел в углу и меланхолично наблюдал, как его товарищ изучает их узилище на ощупь. Он бы и сам это проделывал, если бы мог достать до внутренней обшивки.

– Слушай… Я не хочу задеть или обидеть, но…

– Хватит уже! – Ковальски так резко обернулся на голос, что мокрые волосы хлестнули его по спине. – Удобная фраза «не хочу никого обидеть»: сказал ее – и обижай на здоровье! Хочешь говорить – говори прямо!

– Ты думаешь отсюда сбежать? – не выдержав, наконец, спросил Порох. – Думаешь, они оставили нам лазейку?