Правда

Господин Тюльпан похлопал Штыря по плечу. От попыток понять, что делать дальше, на его лбу вспучивались вены. Воспоминание ускользнуло. Юный Тюльпан научился редактировать свою память. Вот что нужно господину Штырю, решил он, – вспомнить старые добрые времена.

– Эй, а помнишь, как Герхардт Сапог со своими парнями загнал нас в тот ятский подвал в Щеботане? – спросил он. – Помнишь, что мы с ним потом сделали?

– Да, – отозвался господин Штырь, глядя на пустую стену. – Я помню.

– А тот случай с тем стариком, который был в том доме в Орлее, а мы, ять, об этом не знали? Помнишь, как мы дверь заколотили, а потом…

– Заткнись! Заткнись!

– Да я ж, ять, просто пытаюсь разрядить обстановку.

– Мы не должны были убивать всех этих людей, – еле слышно прошептал господин Штырь.

– Это еще почему? – удивился господин Тюльпан, однако нервозность господина Штыря снова передалась и ему. Он потянул за кожаный шнурок на шее и ощутил на его конце ободряющую тяжесть. Во дни тягостных испытаний картофелина может послужить большим подспорьем.

Позади него что-то забарабанило; Тюльпан обернулся и просветлел.

– Ну ладно, теперь все в порядке, – сказал он. – Похоже, ять, дождик пошел.

Сквозь щели подвального люка падали серебристые капельки.

– Это не вода! – завопил Штырь и вскочил.

Капельки сливались в струи, обращались непрерывным потоком. Он издавал странный плеск и горой застывал под люком, но на эту гору лилась все новая жидкость и растекалась по полу.

Штырь и Тюльпан отступили к дальней стене.

– Это расплавленный свинец, – сказал Штырь. – Они с его помощью листок печатали!

– И много, ять, его еще будет?

– Здесь, внизу? Выше пары дюймов подняться не должен!

На другом конце подвала лужа свинца дотянулась до верстака Отто, и тот задымился.

– Нам нужно на что-нибудь встать, – сказал Штырь. – Дождаться, пока он остынет! В таком холоде это много времени не займет!

– Ага, ять, вот только здесь ничего нету, кроме нас! Мы в ловушке!

Господин Штырь на мгновение прикрыл глаза рукой и глубоко вдохнул воздух, который под тихим серебристым дождем нагревался очень быстро.

Он снова открыл глаза. Господин Тюльпан покорно смотрел на него. Из них двоих мозгом был господин Штырь.

– У меня есть… план, – сказал он.

– Вот и хорошо. Отлично.

– У меня ведь хорошие планы, да?

– Ага, я всегда говорил, что ты, ять, прямо чудеса творишь. Как в тот раз, когда придумал, что нужно вывернуть…

– И я всегда думаю о пользе Конторы, верно?

– Ага, конечно, верно.

– Так вот… этот план… он, конечно, не идеальный, но… а, да гори оно все… Давай сюда свою картофелину.

– Что?

Рука господина Штыря неожиданно выметнулась вперед, и его арбалет очутился в дюйме от шеи господина Тюльпана.

– Некогда препираться! Давай сюда свою клятую картофелину! У нас нет времени на твои размышления!

Господин Тюльпан сомневался, но привычно верил в способность господина Штыря находить выход из любой ситуации и поэтому снял картофелину с шеи и отдал напарнику.

– Отлично, – сказал господин Штырь; одна щека у него начинала подергиваться. – Так вот, я подумал и решил…

– Ты бы поторопился, – сказал господин Тюльпан. – Лужа от нас в паре дюймов!

– …я подумал и решил, господин Тюльпан, что я человек маленький. Ты на мне стоять не сможешь. Я для этого не гожусь. А ты, господин Тюльпан, человек большой. Я не хочу видеть, как ты страдаешь.

И он нажал на спусковой крючок. Выстрел был удачный.

– Мне жаль, – прошептал Штырь под плеск свинца. – Мне жаль. Мне так жаль. Но я не для того родился, чтобы поджариться…

Господин Тюльпан открыл глаза.

Его окружала тьма, но в пасмурном небе над головой просматривался намек на звезды. Воздух был неподвижен, однако вдали что-то шуршало, как будто ветер в мертвых деревьях.

Он немного подождал – а вдруг что случится, – а потом сказал:

– Эй, ять, здесь кто-нибудь есть?

– ТОЛЬКО Я, ГОСПОДИН ТЮЛЬПАН.

Кусок темноты открыл глаза, и на господина Тюльпана посмотрели два синих огонька.

– Этот ятский ублюдок украл мою картофелину. А ты у нас кто, ятский Смерть?

– МОЖЕШЬ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ПРОСТО СМЕРТЬЮ. КОГО ТЫ ОЖИДАЛ?

– Чего? Кого я должен был ожидать?

– ТОГО, К ЧЬЕЙ ПАСТВЕ ТЫ ПРИНАДЛЕЖИШЬ.

– Да я не знаю. Я об этом, ять, никогда не думал…

– И ДАЖЕ НЕ ПРЕДПОЛАГАЛ?

– Я знаю только, что нужно иметь при себе картофелину, и все будет хорошо. – Раньше господин Тюльпан повторял эту фразу как попугай, не думая, но теперь, в посмертии, он вспомнил, что слышал ее, будучи трех лет от роду и сидя на руках в двух футах над землей. Бубнили старики. Рыдали старухи. Сквозь окна церкви падали лучи света. За дверьми шумел ветер, и все до одного напрягали уши, выслушивая шаги солдат. Своих или чужих – какое это имеет значение, когда война так затянулась?..

Смерть смерил душу господина Тюльпана долгим холодным взглядом.

– И ЭТО ВСЕ?

– Ага.

– И ТЫ НЕ ДУМАЕШЬ, ЧТО МОГ ЧТО-НИБУДЬ УПУСТИТЬ?

…шум ветра под дверью, вонь масляных ламп, свежий кислый запах снега, задуваемого в…

– И еще… если я буду сожалеть о том, что сделал… – пробормотал Тюльпан. Он потерялся в мире тьмы, а картофелины у него при себе не было.