Правда

…подсвечники… их отлили из золота сотни лет назад… люди питались одной только картошкой, кое-как выкопанной из-под снега, но подсвечники были золотыми… и какая-то старушка сказала: «Если у тебя есть при себе картофелина, все будет хорошо…»

– И НИКТО НИКОГДА НЕ УПОМИНАЛ ПРИ ТЕБЕ НИКАКОЕ БОЖЕСТВО?

– Нет…

– ПРОКЛЯТЬЕ. ВЕЧНО МНЕ ПРИХОДИТСЯ В ТАКОМ РАЗБИРАТЬСЯ, – вздохнул Смерть. – ТЫ ВЕРИШЬ В ПРИНЦИПЕ, НО НЕ ВЕРИШЬ ВО ЧТО-ТО КОНКРЕТНОЕ.

Господин Тюльпан стоял, понурив голову. Новые воспоминания просачивались в его разум, словно кровь под закрытую дверь. Ручка двери уже поворачивалась, а замок оказался сломан.

Смерть кивнул ему.

– НО, КАК Я ПОСМОТРЮ, ТВОЯ КАРТОФЕЛИНА ДО СИХ ПОР ПРИ ТЕБЕ.

Рука господина Тюльпана взметнулась к шее. Там, на шнурке, висело что-то твердое и сморщенное. Оно мерцало призрачным светом.

– Я думал, он ее забрал! – сказал Тюльпан, и лицо его озарил свет надежды.

– САМ ЗНАЕШЬ, КАК ОНО БЫВАЕТ. КАРТОФЕЛИНА МОЖЕТ НАЙТИСЬ В САМЫЙ НЕОЖИДАННЫЙ МОМЕНТ.

– Так, значит, все будет хорошо?

– А ТЫ САМ КАК ДУМАЕШЬ?

Господин Тюльпан сглотнул. В этом месте ложь долго не жила. А под дверь уже протискивались недавние воспоминания, мстительные и окровавленные.

– Я думаю, одной картофелиной тут не обойдешься, – признался он.

– НО ТЫ СОЖАЛЕЕШЬ ОБО ВСЕМ, ЧТО СДЕЛАЛ?

В голове господина Тюльпана пробуждались все новые участки разума, давным-давно отключившиеся, а то и никогда не включавшиеся.

– А как мне понять? – спросил он.

Смерть провел рукой в воздухе. Вдоль прочерченной его костлявыми пальцами дуги повис ряд песочных часов.

– КАК Я ПОНИМАЮ, ГОСПОДИН ТЮЛЬПАН, ТЫ – ЦЕНИТЕЛЬ ПРЕКРАСНОГО. Я ПО-СВОЕМУ ТОЖЕ. – Смерть выбрал одни часы и взял их в руку. Вокруг них появились картинки, яркие, но бесплотные, словно тени.

– Что это? – спросил Тюльпан.

– ЖИЗНИ, ГОСПОДИН ТЮЛЬПАН. ПРОСТО ЖИЗНИ. РАЗУМЕЕТСЯ, НЕ КАЖДАЯ ИЗ НИХ – ШЕДЕВР, ОНИ ПОРОЙ ДОВОЛЬНО НАИВНЫ В СВОИХ ЭМОЦИЯХ И СЮЖЕТАХ, НО ТЕМ НЕ МЕНЕЕ ПОЛНЫ УВЛЕКАТЕЛЬНЫХ И ПОРАЗИТЕЛЬНЫХ СОБЫТИЙ, И КАЖДАЯ ИЗ НИХ В СВОЕМ РОДЕ РАБОТА ГЕНИЯ. И ВСЕ ОНИ ОЧЕНЬ… ИНТЕРЕСНЫ ДЛЯ КОЛЛЕКЦИОНЕРА. – Смерть поднял часы, и господин Тюльпан попятился. – ДА. ИНТЕРЕСНЫ. ПОТОМУ ЧТО, ЕСЛИ БЫ МНЕ ТРЕБОВАЛОСЬ ПОДОБРАТЬ СЛОВО ДЛЯ ОПИСАНИЯ ЭТИХ ЖИЗНЕЙ, ГОСПОДИН ТЮЛЬПАН, Я ОСТАНОВИЛСЯ БЫ НА СЛОВЕ «ОБОРВАННЫЕ».

Смерть взял другие часы.

– А, НУГГА ВЕЛЬСКИ. ТЫ ЕГО, КОНЕЧНО ЖЕ, НЕ ВСПОМНИШЬ. ОН БЫЛ ВСЕГО ЛИШЬ ПРОСТЫМ ЧЕЛОВЕКОМ, КОТОРЫЙ ВОШЕЛ В СВОЮ ПРОСТУЮ ХИЖИНУ В НЕУДАЧНЫЙ МОМЕНТ, А ТЫ МУЖЧИНА ЗАНЯТОЙ И НЕ ОБЯЗАН ПОМНИТЬ КАЖДОГО. ОБРАТИ ОСОБОЕ ВНИМАНИЕ НА ЕГО РАЗУМ, БЛИСТАТЕЛЬНЫЙ РАЗУМ, КОТОРЫЙ В ИНЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ МОГ БЫ ИЗМЕНИТЬ ВЕСЬ МИР, НО БЫЛ ОБРЕЧЕН ЗАРОДИТЬСЯ В ТАКИХ ВРЕМЕНИ И МЕСТЕ, ГДЕ ЖИЗНЬ ЯВЛЯЛА СОБОЙ БЕСКОНЕЧНУЮ И БЕЗНАДЕЖНУЮ БОРЬБУ ЗА СУЩЕСТВОВАНИЕ. И ТЕМ НЕ МЕНЕЕ В СВОЕЙ МАЛЕНЬКОЙ ДЕРЕВЕНЬКЕ, ВПЛОТЬ ДО ТОГО ДНЯ, КОГДА ОН ЗАСТАЛ ТЕБЯ ЗА КРАЖЕЙ СВОЕГО ПЛАЩА, НУГГА ДЕЛАЛ ВСЕ, ЧТО БЫЛО В ЕГО СИЛАХ, ЧТОБЫ…

Господин Тюльпан поднял дрожащую руку.

– Это что, тот момент, когда вся жизнь проносится у меня перед глазами? – уточнил он.

– НЕТ, ТОТ МОМЕНТ УЖЕ МИНОВАЛ.

– Когда?

– МЕЖДУ ТЕМ, КАК ТЫ РОДИЛСЯ, И ТЕМ, КАК ТЫ УМЕР, – сказал Смерть. – А ЭТО… ЭТО, ГОСПОДИН ТЮЛЬПАН, ТВОЯ ЖИЗНЬ, КАКОЙ ОНА ПРОНЕСЛАСЬ ПЕРЕД ГЛАЗАМИ ДРУГИХ ЛЮДЕЙ…

Когда прибыли големы, все уже было кончено. Пожар был яростным, но недолговечным. Он прекратился, потому что гореть уже было нечему. Толпа зевак, собиравшаяся при всяком пожаре, разошлась ожидать следующего, оценив нынешний не слишком высоко – никто ведь не погиб.

Стены до сих пор стояли. Жестяная крыша наполовину провалилась. Вдобавок ко всему пошел мокрый снег и теперь с пшиканьем таял на горячих камнях, пока Уильям осторожно пробирался через обломки.

В свете нескольких догорающих огней был виден станок. Уильям слышал, как он шипит под снегом.

– Его можно починить? – спросил Уильям у шедшего следом Доброгора.

– И не мечтай. Разве что каркас. Спасем, что сможем.

– Послушайте, мне очень жаль…

– Ты не виноват, – сказал гном, отпинывая дымящуюся банку. – Давай лучше подумаем о хорошем… мы до сих пор должны Гарри-Королю кучу денег.

– Не напоминайте…

– Да мне и не нужно. Он сам тебе напомнит. Нам, точнее.

Уильям обернул руку сюртуком и отпихнул в сторону кусок крыши.

– А столы уцелели!

– Огонь странные штуки порой выкидывает, – сумрачно проговорил Доброгор. – Да и крыша их, наверное, защитила.

– Они, конечно, наполовину обуглились, но за ними до сих пор можно писать!

– О, ну, значит, все наши беды позади, – сказал гном, постепенно соскальзывая от «сумрачно» к «мрачно». – Так когда ты хочешь сделать новый выпуск?

– Смотрите, даже наколка… на ней бумажки почти не обгорели!

– Жизнь полна удивительных находок, – съязвил Доброгор. – Госпожа, я не думаю, что тебе стоит сюда заходить!

Он обращался к Сахариссе, которая медленно пробиралась меж тлеющих руин.

– Я здесь работаю, – ответила она. – Вы можете починить станок?

– Нет! Ему… конец! Он годится только в утиль! У нас нет станка, нет шрифта и нет металла! Вы двое вообще меня слышите?