Правда

– Может, хотя бы регистрационную карточку заполните? – отчаянно спросил бесенок, подняв ее над головой.

Брошенный с молниеносной скоростью нож выбил карточку из ручки бесенка и пригвоздил к прилавку.

– Тогда давайте отложим это на потом…

– Твой продавец… – начал господин Штырь. – Куда он, кстати, делся?

Господин Тюльпан перегнулся через прилавок и извлек из-под него волшебника.

– Твой продавец говорит, что ты из тех бесов, которые могут повторить все, что услышат, – сказал Штырь.

– Да, господин Введите-Свое-Имя, – подтвердил бесенок.

– И ты ничего не выдумываешь?

– Они не умеют, – выдохнул волшебник. – У них воображение отсутствует как таковое.

– Значит, если кто-то это услышит, то поймет, что это правда?

– Да, разумеется.

– Похоже, это именно то, что нам нужно, – решил господин Штырь.

– А как вы будете платить? – спросил волшебник.

Господин Штырь щелкнул пальцами. Господин Тюльпан выпрямился, расправил плечи и похрустел кулаками, похожими на два мешка розовых грецких орехов.

– Прежде чем говорить о ятской оплате, – сказал господин Тюльпан, – мы хотим пообщаться с тем гавриком, который написал то ятское соглашение.

Помещение, которое Уильяму теперь приходилось называть своим кабинетом, успело сильно измениться. Старое прачечное оборудование, расчлененные игрушечные лошадки и прочее барахло куда-то испарилось, а посередине комнаты теперь бок о бок стояли два письменных стола.

Столы были древними и обшарпанными, а чтобы они не качались, им, вопреки здравому смыслу, приходилось засовывать сложенные картонки под все четыре ножки.

– Я нашла их в лавке подержанных вещей на этой улице, – робко сказала Сахарисса. – Они недорого стоили.

– Да, это я вижу. Э… госпожа Резник… Я тут подумал… Твой дедушка ведь может выгравировать картинку?

– Да, конечно. А почему вы такой грязный?

– А если мы раздобудем иконограф и научимся им пользоваться, – продолжил Уильям, игнорируя вопрос, – он сможет выгравировать то, что нарисует бесенок?

– Думаю, да.

– А не знаешь ли ты в городе какого-нибудь хорошего иконографиста?

– Я могу поспрашивать. Что с вами случилось?

– О, это на Желанно-Мыльной улице один мужчина грозился с собой покончить.

– И как, у него получилось? – Сахариссу, похоже, поразил звук собственного голоса. – Ну, то есть я, конечно же, не хочу, чтобы кто-то умер, но у нас так много пустого места…

– Возможно, я смогу что-то из этого выжать. Он, э-э, спас жизнь человеку, который залез на карниз, чтобы уговорить его спуститься.

– Как смело! А вы узнали имя того, кто за ним залез?

– Гм, нет. Это был, э, Таинственный Незнакомец, – пробормотал Уильям.

– Жаль, но это уже что-то. Кстати, вас снаружи ждут несколько визитеров, – вспомнила Сахарисса. Она заглянула в свои записи: – Там человек, потерявший часы, зомби, который… ну, я не смогла понять, что ему нужно. И еще тролль, ищущий работу, и какой-то мужчина, который недоволен заметкой о драке в «Залатанном барабане» и хочет вас обез-главить.

– О боги. Ну ладно, запускай их по одному.

С человеком, потерявшим часы, разобраться оказалось просто.

– Они из этих, новых, механических, мне их отец подарил, – рассказал он. – Я их уже неделю ищу!

– Но мы таким не…

– Если напишете в листке, что я их потерял, может, кто-нибудь мне их вернет? – с совершенно неоправданной надеждой спросил мужчина. – А я вам за это заплачу шесть пенсов.

Шесть пенсов есть шесть пенсов. Уильям сделал несколько пометок.

С зомби оказалось сложнее. Начать с того, что он был серого цвета, местами с прозеленью, а еще очень сильно вонял лосьоном после бритья с искусственной гиацинтовой отдушкой – кое-кто из недавних зомби сообразил, что в новой жизни им проще будет завести друзей, если от них будет пахнуть цветами, а не просто пахнуть.

– Народ хочет знать, каково тем, кто умер, – заявил он. Звали его Господин Загиб, и представился он так, что сразу стало ясно: «Господин» – это неотъемлемая часть его имени.

– Правда?

– Да, – с нажимом ответил Господин Загиб. – Мертвецы могут быть очень интересными. Полагаю, народу будет любопытно почитать о тех, кто умер.

– В смысле, некрологи почитать?

– Ну, да, наверное, это можно назвать некрологами. Я могу их очень захватывающе писать.

– Ну хорошо. Тогда двадцать пенсов за штуку.

Господин Загиб кивнул. Он явно стал бы писать и забесплатно. Он протянул Уильяму комок желтой хрустящей бумаги.

– Вот для начала один, очень интересный, – сказал он.

– О? И чей же?

– Мой. Очень интересный. Особенно тот кусок, где я умираю.

Следующий человек, вошедший в кабинет, оказался троллем. В отличие от прочих троллей, обычно носивших ровно то количество одежды, которое удовлетворяло загадочные требования людей о каком-то там приличии, этот был облачен в костюм. По крайней мере, другого определения покрывавшим его тело рулонам ткани было не подобрать.

– Меня звать Рокки, – пробормотал тролль, уткнувшись взглядом в пол. – Возьмусь за любую работу, начальник.

– А кем ты раньше работал? – полюбопытствовал Уильям.

– Боксером, начальник. Только мне енто не нравилось. Меня постоянно на пол роняли.