Правда

– Но разве он не жертва, сэр?

– За ним ухаживает один из моих людей.

– Не один из городских докторов?

Ваймс внимательно следил за блокнотом.

– Доктора в нашем городе – замечательне люди, – сказал он ровным голосом, – и я не потерплю, чтобы о них было напечатано хоть одно дурное слово. Просто у одного из моих подчиненных есть… особые навыки.

– Вы имеете в виду, что он может отличить чужую задницу от собственного локтя?

Ваймс учился быстро. Он сидел, сложив руки, и по лицу его невозможно было что-то прочитать.

– А можно задать еще один вопрос? – поинтересовался Уильям.

– Тебя ведь все равно ничто не остановит, да?

– Вы нашли пса лорда Витинари?

И вновь непроницаемая маска. Но на этот раз Уильяму почудилось, что за ней пришли в движение десятки шестеренок.

– Пса? – переспросил Ваймс.

– Кажется, его зовут Ваффлз, – сказал Уильям.

Ваймс бесстрастно на него смотрел.

– По-моему, он терьер, – продолжил Уильям.

Ваймс даже не пошевелился.

– Почему из пола торчала арбалетная стрела? – продолжил Уильям. – Ей неоткуда было взяться – если только в комнате не было еще кого-то. А вошла она глубоко. Это был не рикошет. Кто-то стрелял во что-то, находившееся на полу. Возможно, во что-то размером с собаку?

На лице Ваймса не дрогнул ни один мускул.

– А еще мята, – не унимался Уильям. – Вот это загадка. Я все не мог понять: откуда взялся запах мяты? А потом мне пришло в голову: может, кому-то не хотелось, чтобы его выследили по запаху? Возможно, до него тоже дошли слухи о вашем вервольфе? Могут ли несколько разбитых пузырьков с мятным маслом сбить его со следа?

А вот и оно, едва заметное движение глаз Ваймса, взглянувшего на лежащие на столе бумаги. В репку, подумал Уильям9.

Наконец, подобно оракулу, подающему голос лишь раз в году, Ваймс проговорил:

– Я тебе не доверяю, господин де Словв. И я только что понял почему. Дело не просто в том, что от тебя будут одни проблемы. Разбираться с проблемами – моя работа, за это мне платят, для этого мне выдают деньги на доспехи. Но перед кем ты отвечаешь? Я обязан отвечать за свои поступки, хотя провалиться мне на этом месте, если я знаю, перед кем должен это делать сейчас. А ты? Сдается мне, ты волен поступать так, как тебе заблагорассудится.

– Наверное, я отвечаю перед правдой, сэр.

– Да ладно? И каким это образом?

– Простите?

– Если ты солжешь, правда что, возьмет и отвесит тебе пощечину? Я впечатлен. Обычные, серенькие люди вроде меня отвечают перед другими людьми. Даже Витинари всегда оглядывался… оглядывается на Гильдии. Но ты… ты отвечаешь перед правдой. Потрясающе. Где она живет? Листок твой она читает?

– Она живет в храме, сэр, – сказала сержант Ангва. – Если я правильно помню, есть какая-то богиня правды.

– Значит, прихожан у нее немного, – ответил Ваймс. – Кроме нашего общего друга.

Он посмотрел на Уильяма поверх сложенных пальцев, и шестеренки снова завращались.

– Предположим… только предположим… тебе в руки попадет рисунок с изображением маленького песика, – сказал он. – Ты сможешь напечатать его в своем листке?

– Мы ведь о Ваффлзе говорим, да? – уточнил Уильям.

– Так сможешь?

– Разумеется, смогу.

– Нам было бы интересно узнать, почему он залаял незадолго до… происшествия, – сообщил Ваймс.

– А если вы его найдете, капрал Шноббс сможет поговорить с ним на собачьем языке, да? – догадался Уильям.

И снова Ваймс изобразил статую.

– Мы доставим тебе портрет пса через час, – сказал он.

– Благодарю вас. А правда, кто сейчас управляет городом, командующий?

– Я всего лишь стражник, – ответил Ваймс. – Мне об этом не докладывают. Но, как я понимаю, будут выборы нового патриция. Все это изложено в городском уставе.

– А кого бы мне о нем расспросить поподробнее? – поинтересовался Уильям, мысленно добавив: «Да уж конечно, простой стражник, заливай больше!»

– Лучше всего – господина Кривса, – сказал Ваймс и на этот раз улыбнулся. – Он в этом очень сведущ, как мне говорили. Доброго дня, господин де Словв. Сержант, будь так любезна, проводи господина де Словва к выходу.

– Я хочу увидеться с лордом Витинари, – сказал Уильям.

– Что?

– Это обоснованная просьба, сэр.

– Нет. Во-первых, он до сих пор не пришел в сознание. Во-вторых, он – заключенный.

– Вы что, к нему даже адвоката не пустите?

– По-моему, парень, у его светлости и так уже достаточно проблем.

– А как насчет Стукпостука? Он-то ведь не заключенный?

Ваймс взглянул на сержанта Ангву, и та пожала плечами.

– Ладно. Законом это не запрещено, а нам не нужны слухи, будто он умер, – сказал Ваймс. Он снял говорильную трубку со стоявшей на его столе конструкции из бронзы и кожи и замер.

– Сержант, а с той проблемой разобрались? – спросил он, игнорируя Уильяма.

– Да, сэр. Теперь система пневматической доставки сообщений и говорильные трубы точно не пересекаются.

– Уверена? Ты ведь слышала, что вчера констеблю Разумнику выбило все зубы?

– Они заверяют, что больше это не повторится, сэр.

– Естественно, не повторится. Зубов-то у него больше нет. Ну ладно… – Ваймс поднял трубку; поколебавшись, поднес ее к губам и заговорил: