Правда

Они оставили Уильяма в неловкой тишине. Стукпостук был из тех людей, чей характер не поддавался дешифровке.

– Вы ведь сын лорда де Словва? – спросил Стукпостук. – Вы пишете тот новостной листок.

– Да, – ответил Уильям. Похоже, он навсегда останется сыном своего отца. – Гм. Говорят, вас ударил ножом лорд Витинари.

– Говорят, – согласился секретарь.

– Но, в отличие от большинства, вы при этом присутствовали.

– Я постучался к нему в дверь, чтобы отдать свежий выпуск листка, который он попросил, его светлость открыл мне, я вошел в кабинет… и следующее, что я помню, – это как очнулся здесь и увидел перед собой господина Игоря.

– Должно быть, это было большим потрясением, – сказал Уильям, ощутив мимолетный всплеск гордости из-за того, что во всем этом как-то фигурировала «Правда».

– Говорят, что я лишился бы руки, если бы Игорь не был так хорош в обращении с иглой, – с серьезным видом добавил Стукпостук.

– Но у вас и на голове бинты, – заметил Уильям.

– Наверное, я упал, когда случилось… то, что со мной случилось, – предположил Стукпостук.

Боги, подумал Уильям, да ему стыдно.

– Я совершенно убежден, что произошло какое-то недоразумение, – продолжал Стукпостук.

– А его светлость в последнее время не был чем-то озабочен?

– Его светлость всегда чем-то озабочен. Это его работа.

– Вы знаете, что он признался в вашем убийстве в присутствии трех женщин?

– Я не могу этого объяснить. Должно быть, они ослышались.

Эти слова прозвучали резко. Еще совсем чуть-чуть, сказал себе Уильям.

– Почему вы думаете… – начал он – и немедленно убедился в своей правоте.

– Я думаю, что не обязан с вами разговаривать, – оборвал его Стукпостук. – Не правда ли?

– Нет, но…

– Сержант! – крикнул Стукпостук.

Послышались быстрые шаги, и дверь камеры открылась.

– Да? – спросила сержант Ангва.

– Наша беседа с этим господином окончена, – заявил Стукпостук. – И я устал.

Уильям вздохнул и убрал блокнот.

– Спасибо, – сказал он. – Вы мне очень… помогли.

Когда они вышли в коридор, Уильям сказал:

– Он не хочет верить, что его светлость мог на него напасть.

– Вот как? – сказала сержант.

– Похоже, он серьезно ушиб голову, – продолжал Уильям.

– Да ну?

– Послушайте, даже мне ясно, что от этого дела плохо пахнет.

– Правда?

– Понятно, – протянул Уильям. – Вы посещали Школу Общения господина Ваймса, да?

– Кто, я? – переспросила сержант Ангва.

– Верность – замечательное качество.

– Неужели? Выход там…

Выпроводив Уильяма на улицу, сержант Ангва поднялась по лестнице в кабинет Ваймса и тихо прикрыла за собой дверь.

– Так, значит, он заметил только горгулий? – спросил Ваймс, наблюдавший за тем, как удаляется по улице Уильям.

– Похоже на то. Но я не стала бы его недооценивать, сэр. У него острый глаз. Он был прав насчет мятной бомбы. И многие ли из наших офицеров заметили бы, как глубоко вошла в пол та стрела?

– К сожалению, это правда.

– А еще он обратил внимание на второй большой палец Игоря, а плавающие картофелины вообще почти никто не замечает.

– А что, Игорь от них еще не избавился?

– Нет, сэр. Он уверяет, что еще одно поколение – и рыбу с картошкой больше не нужно будет жарить по отдельности.

Ваймс вздохнул.

– Ладно, сержант. Забудем о картофелинах. Каковы ставки?

– Что, сэр?

– Я знаю, что творится в караулке. Стража – не Стража, если кто-то не принимает ставки.

– На господина де Словва?

– Да.

– Посмотрим… Десять к шести, что он не доживет до следующего понедельника, сэр.

– Можешь пустить слух, что мне такие забавы не нравятся?

– Конечно, сэр.

– Узнай, кто принимает ставки, а когда выяснишь, что это Шнобби, отбери у него тетрадь.

– Поняла, сэр. А что с господином де Словвом?

Ваймс уставился в потолок.

– Сколько наших за ним следят? – спросил он.

– Двое.

– У Шнобби отличное чутье на вероятности. Как думаешь, двоих достаточно?

– Нет.

– Вот и я думаю, что нет. Но у нас не хватает людей. Придется ему учиться на горьком опыте. А беда с горьким опытом в том, что вторых уроков он не дает.

Господин Тюльпан появился из переулка, где только что приобрел маленький пакетик с веществом, которое вскоре окажется крысиным ядом пополам со стиральным порошком.

Он обнаружил господина Штыря читающим большой листок бумаги.

– Это что такое? – спросил он.

– Похоже, у нас проблемы, – ответил господин Штырь, сложил листок и убрал его в карман. – Серьезные.

– Этот ятский город мне на нервы действует, – пожаловался господин Тюльпан, когда они зашагали по улице. – У меня, ять, мигрень. И нога болит.

– И что? Меня он тоже укусил. Ты допустил большую промашку с этим псом.

– Что, типа не надо было в него стрелять?

– Нет, типа не надо было промахиваться. Он сбежал.