Правда

– Похоже, подлинный. Пятьдесят долларов и подпись, – сказал он. – Я объяснил своим товарищам концепцию банковских чеков, господин де Словв. Поверьте мне, это было нелегко.

– Ага, и, если нам не дадут денег, мы придем к твоему дому! – заявил Генри-Гроб.

– Э… а что вы сделаете потом? – спросил Уильям.

– Будем стоять снаружи до скончания времен! – сказал Арнольд Косой.

– И странно поглядывать на прохожих, – сказал Человек-Утка.

– И харкать им на ботинки! – сказал Генри-Гроб.

Уильям постарался не думать о госпоже Арканум.

– Могу я наконец увидеть пса? – спросил он.

– Покажи ему, Рон, – велел Глубокая Кость.

Тяжелое пальто Рона распахнулась, явив взгляду моргающего от яркого света Ваффлза.

– Он был у тебя? – поразился Уильям. – Все это время?

– Разрази меня гром.

– Кому взбредет в голову обыскивать Старикашку Рона? – фыркнул Глубокая Кость.

– Верное замечание, – согласился Уильям. – Очень верное замечание. Или обнюхивать.

– Только не забывай, что Ваффлз уже старый, – сказал Глубокая Кость. – Да и в молодости умом не отличался. Ты, в конце концов, с собакой разговариваешь… в смысле, не сейчас разговариваешь, – уточнил он поспешно, – но скоро будешь… короче, не жди от него философских наблюдений, я вот о чем.

Ваффлз заметил, что Уильям на него смотрит, и сделал артритную стойку на задних лапках.

– А к вам он как попал? – спросил Уильям, пока Ваффлз обнюхивал его руку.

– Выбежал из дворца и бросился прямиком под пальто Рона, – объяснил Глубокая Кость.

– А это, как ты правильно подметил, последнее место, где его могли искать, – сказал Уильям.

– Именно что.

– И даже вервольф не смог бы его там учуять.

Уильям достал блокнот, открыл на чистой странице и написал сверху «Ваффлз».

– Сколько ему лет? – спросил он.

– Шестнадцать, – ответил Глубокая Кость. – А это важно?

– Это для листка, – объяснил Уильям. И написал: «Ваффлз (16), бывший жилец Дворца, Анк-Морпорк».

Я беру интервью у собаки, подумал он. «Человек Интервьюирует Собаку». Это ведь почти новость.

– Итак, скажите… э-э, Ваффлз, что случилось прежде, чем вы убежали из дворца? – спросил он.

Глубокая Кость в своем укрытии разразился визгами и рычанием. Ваффлз поднял ухо и зарычал в ответ.

– Он проснулся и испытал ужасающую философскую неуверенность, – перевел Глубокая Кость.

– Ты же вроде говорил…

– Я перевожу, ясно? А испытал он ее оттого, что в кабинете было сразу два Бога. В смысле, два лорда Витинари – Ваффлз у нас песик старомодный. Но он понял, что один из Богов ложный, потому что от него неправильно пахло. И еще там были двое других мужчин. А потом…

Уильям принялся лихорадочно записывать.

Через двадцать секунд в его лодыжку впились зубы Ваффлза.

Секретарь в приемной господина Кривса взглянул на парочку посетителей свысока, шмыгнул носом и продолжил что-то выписывать каллиграфическим почерком. Ему не было дела до какой-то там вежливости к клиентам. Закон никуда не торопится…

Через секунду голова секретаря врезалась в крышку стола и осталась лежать там, удерживаемая какой-то невероятной тяжестью.

В его резко ограничившемся поле зрения возникло лицо господина Штыря.

– Я сказал, – с нажимом проговорил господин Штырь, – что господин Кривс желает нас видеть…

– Снгх, – ответил секретарь. Господин Штырь кивнул, и давление немного ослабло.

– Прости? Ты, кажется, что-то сказал? – поинтересовался господин Штырь, наблюдая за тем, как рука секретаря ползет по краю стола.

– Он… никого… не… принимает… – фраза завершилась приглушенным вскриком.

Господин Штырь склонился поближе.

– Уж извини, что с пальцами так получилось, – сказал он, – но ведь мы не можем допустить, чтобы они, шалунишки, добрались до того рычажка, верно? Кто знает, что может случиться, если ты за него потянешь. А теперь… где кабинет господина Кривса?

– Вторая… дверь… слева… – простонал секретарь.

– Вот видишь? Когда мы вежливы друг с другом, все гораздо приятнее. А через недельку-другую ты снова сможешь поднять перо. – Господин Штырь кивнул господину Тюльпану, и тот отпустил секретаря. Бедолага соскользнул на пол.

– Хочешь, ять, я его пристукну?

– Оставь его, – велел господин Штырь. – Думаю, я сегодня буду милосерден.

Он вынужден был отдать господину Кривсу должное. Когда Новая Контора вошла в его кабинет и адвокат их увидел, его лицо даже не дрогнуло.

– Господа? – сказал он.

– Не смей, ять, ничего нажимать, – пригрозил господин Тюльпан.

– Вам стоит кое о чем узнать, – сообщил господин Штырь и вынул из кармана сюртука маленькую шкатулочку.

– И о чем же? – поинтересовался господин Кривс.

Господин Штырь открыл защелку на боку шкатулочки.

– Давайте-ка послушаем, что было вчера, – сказал он.

Бесенок заморгал.

– …ньип…ньяпньип…ньяпдит…ньип… – забормотал он.

– Это он назад перематывает, – объяснил господин Штырь.

– Что это такое? – требовательно спросил адвокат.