Правда

– Вот это талантище у тебя, господин, – сказал Арнольд Косой. – Посмотришь, как карандашик бегает, и прямо сердце радуется. Хотел бы и я так уметь, да, жалко, у меня с механикой всегда были нелады.

– Не хотите чашечку чая? – предложил Человек-Утка.

– У вас здесь, под мостом, что, чай есть?

– Разумеется. Как не быть? За кого вы нас принимаете? – Человек-Утка с гостеприимной улыбкой продемонстрировал ему дочерна обгоревший чайник и ржавую кружку.

Сейчас, наверное, лучше проявить вежливость, подумал Уильям. Да и вода ведь, наверное, будет кипяченая?

– …только без молока, – поспешно сказал он. Ему легко представлялось, какое у них будет молоко.

– А, я так и знал, что вы настоящий джентльмен, – кивнул Человек-Утка, наполняя кружку густой бурой жидкостью. – Чай с молоком – это кощунство. – Он утонченным движением поднял блюдце и щипцы. – Дольку лимона? – добавил он.

– Лимон? У вас и лимон есть?

– О, даже господин Рон скорее под мышками помоет, чем станет пить чай без лимона, – подтвердил Человек-Утка, роняя дольку в кружку Уильяма.

– И четырех кусочков сахара, – добавил Арнольд Косой.

Уильям отпил чая. Он был густой и крепкий, но при этом горячий и сладкий. И чуть отдавал лимоном. В целом, заключил Уильям, все могло быть гораздо хуже.

– Да, с лимонами нам везет, – говорил между тем Человек-Утка, возясь с чайными принадлежностями. – Только в самые неудачные дни не удается выловить из реки хоть пару кусочков.

Уильям стеклянным взглядом уставился на берег.

Выплюнуть или проглотить, подумал он, о, этот вечный вопрос.

– Вы в порядке, господин де Словв?

– Ммф.

– Может, сахару переложили?

– Ммф.

– Или чай слишком горячий?

Уильям с благодарностью выплюнул чай в направлении реки.

– А! – выговорил он. – Да! Слишком горячий! Вот в чем дело! Слишком горячий! Превосходный чай, но – слишком горячий! Я, пожалуй, поставлю его вот сюда, к ногам, чтобы он остыл, хорошо?

Он снова подхватил карандаш с блокнотом.

– Итак… э-э, Ваффлз, кого из тех мужчин вы укусили за ногу?

Ваффлз гавкнул.

– Он укусил всех, – перевел Глубокая Кость. – Раз уж начал кусать, к чему останавливаться?

– А вы сможете их узнать, если укусите снова?

– Говорит, что сможет. Говорит, у здоровяка был привкус этой самой… ну, ты знаешь… – Глубокая Кость замялся, – …такой… какеетам… большой-большой миски с горячей водой и мылом.

– Ванны?

Ваффлз заворчал.

– Да… вот именно этого слова, – сказал Глубокая Кость. – А второй вонял дешевым маслом для волос. А от того, кто выглядел как Бо… как лорд Витинари, несло вином.

– Вином?

– Да. И еще Ваффлз просит прощения за то, что тебя укусил, это он увлекся воспоминаниями. У нас… у собак в смысле, очень физическая память, если ты понимаешь, о чем я.

Уильям кивнул и помассировал ногу. Рассказ о вторжении в Продолговатый Кабинет представлял собой череду взвизгов, тявканья и рычания, вдобавок Ваффлз носился кругами и пытался укусить собственный хвост, пока не врезался в лодыжку Уильяма.

– И с тех пор он прятался в пальто у Рона?

– Никто не станет связываться со Старикашкой Роном, – сказал Глубокая Кость.

– Этому я верю, – проговорил Уильям. И кивнул на Ваффлза. – Я хочу сделать его иконографию. Все это… невероятно интересно. Но нам нужна картинка, чтобы доказать, что я действительно общался с Ваффлзом. Ну… через переводчика, разумеется. Я не хотел бы, чтобы люди приняли это за очередную историю про говорящих собак в духе «Инфо»…

Нищие зашептались между собой. Просьба им явно не понравилась.

– У нас тут, знаете ли, место для избранных, – сказал Человек-Утка. – Мы сюда кого попало не пускаем.

– Но под мостом проходит дорожка! – воскликнул Уильям. – Кто угодно может здесь пройти!

– Агхххась, – кивнул Генри-Гроб. – Может. – Он откашлялся и с изрядной ловкостью сплюнул в костер. – Только почему-то никто этого больше не делает.

– Разрази их гром, – объяснил Старикашка Рон. – Жестянщика душить? Ищи дурака! Говорил я им. Десница тысячелетия и моллюск!

– Тогда лучше будет, если вы вернетесь со мной в печатню, – заметил Уильям. – В конце концов, вы же его носили с собой, когда листками торговали, не так ли?

– Теперь это слишком опасно, – возразил Глубокая Кость.

– А если я добавлю еще пятьдесят долларов, это будет не так опасно? – спросил Уильям.

– Еще пятьдесят долларов? – удивился Арнольд Косой. – Да это ж целых пятнадцать долларов получится!

– Сто долларов, – устало поправил его Уильям. – Вы ведь понимаете, что это в интересах общества?

Нищие завертели головами.

– А никто вроде не смотрит, – сказал Генри-Гроб.

Уильям сделал шаг вперед, совершенно случайно опрокинув свой чай.

– Тогда идем, – сказал он.