Правда и Небыль

И почти тут же зазвенел мобильник в кармане майора Линкевича. Тот выслушал первые несколько слов и быстро вышел.

Отсутствовал он минуты три. За это время мужчина из фойе аккуратно упаковал картину и фотографию в тубус.

Наконец майор вернулся.

— У нас проблема, — заявил он.

Разумовский с трудом поднял голову. Он внезапно почувствовал себя страшно уставшим, как будто носил мешки с кирпичами. Но он уже не боялся. Всё, что мог, он сделал — теперь нужно было ждать.

— Проблема вот какая. Информация о контрабанде поступила к нам от российских коллег по неофициальным каналам. Отсюда некоторые нюансы… — Линкевич замолчал.

— Какие же? — осведомился Марк.

— Я бы тебя, — с неожиданной злостью сказал майор, переходя на грубое начальское «ты», — и подельника твоего приземлил бы на зоне. У нас есть одна тут неподалёку. Ты бы у нас там баланду хлебал. И на бетонном полу часами лежал. Мы бы тебе нары на солнечной стороне камеры подыскали, с правильными соседями. Знаешь, что с такими, как ты, хорёк, паханы сделают, если их кум попросит? — Он с усилием проглотил конец фразы. — Но москвичи просили культурно к тебе отнестись. Добрые они, москвичи. Добрые… Скажешь им потом спасибо за свою жопу, которая целой останется.

— Что со мной будет? — переспросил Разумовский спокойным голосом.

— Повезло тебе, жучила, — с отвращением сказал майор. — Вещички мы владельцам отправим. А ты сделай так, чтобы я тебя долго искал. Пшёл вон! Быстро, далеко и навсегда. Чтоб тебя здесь уже сегодня не было. Лети, куда хочешь. Ещё раз у нас увижу — не взыщи.

— Если вы так будете относиться к клиентам, к вам никто ездить не будет, — попытался пошутить Марк.

— Иди уже, — бросил майор. — И запомни: ничего не было. Болтать будешь, вот этого, — Линкевич похлопал по диктофону, — хватит, чтобы тебя объявили в международный розыск по линии Интерпола. Всё ясно? Чувство меры у него, видите ли… — пробормотал он себе под нос.

— Последний вопрос… — Разумовский добавил в голос немного вежливости. — Правильно ли я понимаю, что информация об этом инциденте не будет направлена в официальные инстанции?

— Ты глухой или прикидываешься? — рыкнул майор.

Разумовский молча поднялся и вышел. Его ноги были ватными, а брюки — мокрыми.

В фойе у окна стояла та самая черноволосая женщина с красивыми ногами в туфлях со смешными зелёными носами. Увидев Марка, она улыбнулась и сказала:

— Сеньор Маркиш просил передать вам, что он любит, когда его пытается трахнуть только сеньора Маркиш.

Разумовский потерял дал речи. Он не знал, что сказать. Ему захотелось пробкой из бутылки шампанского вылететь наружу из отеля. Но ватные, мокрые ноги отказывались слушаться своего хозяина. Словно человек, разбитый инсультом, горе-консультант двинул на выход. Ему казалось, что его жизнь закончилось. Хотелось умереть. Достать чернил (бормотухи). И плакать.

Вторник. 22 ноября

18:10. Дронова. Лобанов. Мстиславский. Саша. Юрьев

Москва. Большой Немировский переулок, д. 9а, стр. 3. Ресторан «Пармезан»

— Вот такая картина маслом. В цветах и красках. — Юрьев завершил рассказ о том, что случилось, отпивая немного красного вина.

— Ах-хренеть! — искренне сказал Саша-сибиряк, сам себе наливая ещё перцовочки. — Я-то думал, у вас, банкиров, работёнка скучная! А тут какая-то «Санта-Барбара»!

— Скорее «Бандитский Петербург» вперемешку с Дэном Брауном, — заметил банкир. — Можем, когда не надо. Случайно получилось, хотя, я вам доложу, что всё так и планировалось. К концу сказки добро победило разум. Добро, оно всегда побеждает. Кто победил, тот — хороший. И тому хорошо. Вот как мне сейчас.

— Какая драма! — вздохнул Гриша Мстиславский, поднося к губам чашечку с белым чаем. — И что, никак нельзя предать огласке всю историю? Цена на картину и фотографию взлетела бы к небесам… ну, к потолку, — поправился он.

— Мы же их продавать не собираемся, — пожал плечами Юрьев.

Ему было хорошо. Да что там, он чувствовал себя превосходно. Нет, даже не так — чудесно.

Перегрузки у него случались и раньше. Но чудовищное напряжение последней недели превосходило мыслимые пределы. И вот всё завершилось благополучно. Жаль, что в подробности мало кого можно было посвятить.

В ночь с воскресенья на понедельник люди Зверобоева доставили в Москву похищенные произведения искусства. К утру они заняли подобающее им место на выставке. Успеху способствовали связи Степана Сергеевича в белорусском КГБ.