Правда и Небыль

Георгий Константинович Степаниди был Львом по гороскопу и в точности соответствовал обычным описаниям этого знака, только помноженным на десять. А именно — он был обаятелен, жизнелюбив, самовлюблён и считал себя гением. Последнее было правдой. Степаниди действительно без всяких скидок был гениальным фотографом-портретистом, занявшим достойное место в истории фотографии. По мировым меркам его имя находилось где-то в первой пятёрке. Сам он без особого смущения ставил себя на первое место — именно как портретиста. По крайней мере из современных. За Ричардом Аведоном он признавал несколько удачных снимков, Ирвина Пенна считал позёром, Антона Корбейна — нераскрывшимся талантом, увлечённым не самыми интересными типажами. Однажды он порвал отношения с юной поклонницей, которая осмелилась сравнить его работу с какой-то дешёвой халтуркой Хельмута Ньютона: Степаниди считал Ньютона профанатором высокого искусства. Что касается современных модных фотографов, то их он не ставил вообще ни во что и говорил, что с появлением «цифры» подлинное искусство светописи — так он именовал художественную фотографию — умерло.

Степаниди был родом из Кишинёва. В Москву он перебрался в пятидесятые, а в шестидесятые его снимки уже шли на ура в столичных изданиях. Слава росла и ширилась, работы молодого таланта стали выставлять за рубежом, их начали охотно приобретать музейщики и коллекционеры. Ещё в советское время обаятельный и общительный фотохудожник, умевший ладить со всеми, в том числе с партийным руководством и чекистами, ухитрился объездить полмира. Снимал великих — и Жака Ширака, и Юла Бриннера, и Акиру Куросаву, и даже Феллини и Софи Лорен. Что касается советской элиты, то Степаниди работал практически со всеми и знал почти всех. Соответственно, с ним и считались. При этом, что поразительно, фотограф умудрился не нажить серьёзных врагов: люди почему-то воспринимали его счастливую судьбу и комфортную жизнь как должное. Возможно, потому что он сам относился к ней именно так — как к естественному фону своего творчества. Которое было для него чем-то неизмеримо более важным, чем известность, дружеский круг, женское внимание и хороший стол.

Что касается стола: Георгию Константиновичу приходилось сиживать за очень разными столами, в том числе в местах всемирно известных. В Москве он одно время был завсегдатаем знаменитого ресторана Центрального дома литераторов, кафе и клуба при нём. Охотно проводил время в Пёстром зале, среди автографов знаменитостей и в окружении их же. За столиками можно было увидеть неизменно пьяного поэта Старшинова и трезвенького сценариста Каплера, славного моряка Григория Поженяна, которого кто-то из весельчаков предлагал женить на престарелой Мариэтте Шагинян, пародиста Александра Иванова, мастера весьма изощрённых розыгрышей композитора Богословского, Беллу Ахмадулину, её мужа Евгения Евтушенко. Со всеми он был «на ты». В славном этом заведении обсуждались так называемые творческие планы, завязывались романы, выяснялись отношения, случалось, доходило до рукоприкладства… Степаниди там знали и любили, он пользовался неограниченным кредитом.

В девяностые слава ресторана подувяла: кормить стали хуже, публика опошлилась. За столиками, где некогда сиживали поэты и актёры, стали появляться неприятные личности в малиновых пиджаках или в серых казённых костюмах-тройках. Степаниди они были чужды. И великий фотограф в некогда славном месте перестал бывать.

Новое место дислокации он нашёл рядом с домом. Встречи Степаниди теперь назначал в харчевне (называвшейся почему-то кофейней) с незатейливым названием «Победитель». Принадлежало оно армянской диаспоре. Несмотря на внешне не слишком презентабельный вид этого заведения, кормили там вкусно и недорого. И, что гораздо важнее, помимо общего зала для случайных посетителей, приходящих с улицы, в нём было предусмотрено небольшое закрытое помещение только для своих, избранных гостей. Туда вёл отдельный ход со двора. Зал был разгорожен на небольшие приватные кабиночки. Степаниди был прекрасно известен хозяевам и персоналу, и для него всегда находилось достойное место.

К «Победителю» банкир и фотограф добрались одновременно и тепло поздоровались на пороге.

Георгий Константинович был среднего роста, но казался больше, чем он есть на самом деле, настолько основательна была его фигура. Большая львиная голова, спереди лысая, была украшена сзади благородной седой гривой. Взгляд у него был особенный: Степаниди каким-то образом умудрялся смотреть на всех сверху вниз, даже на гигантов. Густейшие седые усы придавали ему сходство с огромным моржом. Однажды Юрьев поинтересовался у Степаниди, как он ощущает свой возраст. На что фотограф ответил: «Я чувствую себя, как будто мне мало лет. — А подумав, добавил: — Зато зим до хрена. С возрастом понимаешь, что годы не только берут своё, но и пытаются отобрать наше».

Они вошли в небольшое уютное помещение. Тут же откуда-то выскочил молодой парень-кавказец.