Правила бессмысленного финансового поведения

Всё это – не утихающие валютные штормы, когда любая стабилизация – просто временная. И на рынках ценных бумаг, товарных деривативов – то же самое.

Стоимость нашего имущества очень нестабильна. Это заранее известно.

Заранее известно, что мыльный пузырь на рынке американских акций когда-нибудь лопнет. Восхождение американского индекса акций Доу-Джонс (DJIA) от уровней в 6600 в феврале 2009 г. до 24 500—26 500 в 2018 г., всего за 9 лет будет рано или поздно прервано.

Заранее известно, что будут новые и новые кризисы на развивающихся рынках. По статистике, на таких рынках, как российский, кризисы происходят с очередностью 1–2 раза в 10–15 лет.

Обязательно будут финансовые инфекции. Вновь и вновь кэрри-трейдеры будут сначала раздувать местные рынки, а потом совершать «бегство» капиталов, вызывая валютные и другие кризисы.

Турция? Финансовые кризисы в 1994, 1998—99, 2000–2001 гг. А нынче говорят о турецком кризисе 2018 г. Аргентина? Финансовые кризисы в 1989–2002, 2015–2016 годах? Мексика в 1994 г., Бразилия в 1998–1999 гг. и 2014 г., Уругвай в 2002 г. Нынешняя Венесуэла.

И, заметьте, глобальные финансовые кризисы мы еще не называли (1997–1998, 2008–2009 гг., долговой кризис Европы 2011–2014 гг.), о Греции 2012–2015 гг. и о России 1998, 2014 гг. еще не упоминали. И о мыльном пузыре доткомов в США – был молчок.

Жизнь в глобальных финансах – как под Везувием. Место с высочайшей сейсмикой. Главное, чтобы мыльные пузыри и кризисы у других не разорили наше имущество. Оно обязательно будет падать в цене и вновь «возвышаться». История 1990—2010-х годов хорошо показывает, насколько это реально.

Мир и война – финансовые рынки

Рынок родился взъерошенным англо-саксом, с папочкой из Амстердама, обожающим тюльпаны, и мамой-итальянкой, происходящей из семитских племен. Поэтому он – глобалист, хиппи, фокусник и морской пехотинец, обнимающий мир, как рыжую девушку.

Он рожден для плавного переноса денег от тех, кто вечно сыт, к тем, кто печально умен, но голоден.

Он раскатывает деньги, как тесто.

Он – социальный лифт, возносящий на 107-й этаж.

Он превращает вещи в капитал, торгуя правами на них, как семечками.

Он совершает неуклонную трансформацию времени в деньги.

Он перемалывает знания о реальности, распрямляя информационные асимметрии.

Он, смеясь, торгует рисками, раскатывая их по человеческому пространству.

И именно он придает всему свою цену – в качестве четвертого денежного измерения.

Поэтому рынок – весь мир.

Рынок – суррогат войны. Бесшумным способом, без завыванья пушек, он собирает десятину с любого государства, размахивающего своими погремушками, помахивая ему на прощанье ручкой.

Валютные атаки и бегства капиталов? Манипулирование, финансовые инфекции, спекулятивный трейдинг? Кризисы, как шторма и ураганы? Дело профессии. Ничего личного. Только бизнес. Дарвинизм по-приятельски. Охота на больших и глупых черепах. Проигравший бросается на корм собакам, а выигравший получает билет на право проживания и деторождения.

В моменты колебаний рынка биржевой пол похож на кипяток. Он издает шум набегающего поезда. И к ликам терминалов, похожих на мины замедленного действия, возносится: «Продай его! Продай, ради бога! Продай!».

Но покупатели ежатся по углам, как мыши, пережидая катастрофу рынка.

Рынок есть скрытое движение человеческих и политических тел, стремящихся сломать хребет друг другу.