Правила ведения боя. #победитьрак

Профессор Левин, разумеется, совершенно счастлив. «Открытие р53, онкогенов и последовавший за этим прорыв в области молекулярной фармакологии – это настоящее чудо, именно тот случай, когда в онкологической области уместно говорить о чудесах. Чудесах рукотворных, – с гордостью рассказывает он. – Судите сами, когда создали «Иматиниб», то 90 процентов больных, шансы которых раньше были неутешительными, стали жить, жить, жить и жить. Фактически люди перестали умирать от хронического миелолейкоза. Он стал излечим в одно мгновение, как по мановению волшебной палочки».

Доктора и больные хроническим миелолейкозом всего мира знают это спасительное лекарство под торговым именем «Гливек». Он праотец новой антираковой терапии XXI века, главный принцип которой: если знаешь, какой белок поломался и толкает клетку в злокачественную сторону, назови его мишенью и стреляй в нее. Отныне ученые будут подбирать конкретное лекарство к конкретному раку. Первые кандидаты на излечение – те виды онкологии, о которых достоверно известно, какая именно поломка гена их провоцирует.

Идея таргетной терапии рака и нахождения мишеней состоит в точном определении того, от чего опухолевая клетка стала зависимой, без чего она не может жить. Это «что-то» ей было необходимо для бесконтрольного деления, вся ее физиология подстроилась под то, чтобы жить с этим. Это «что-то» надо найти и отнять, сделав ее жизнь несносной. Как, например, запретив спиртное, мы не сильно повредим непьющим и малопьющим людям, а вот алкоголика можем довести до самоубийства. Поэтому мишенью является то, от чего опухолевая клетка зависима, а нормальная – нет. Впрочем, нельзя слишком обольщаться: редко когда удается вылечить рак одним ударом – лекарством против одной мишени. Почти всегда рак сначала поддается, но потом в его недрах возникают клетки, устойчивые к применяемой терапии, и рост опухоли продолжается на фоне таргетного препарата. Не давай алкоголику водки – будет пить тормозную жидкость или научится варить самогон. Что же делать? Создавать лекарства против разнообразных мишеней и применять их в комбинации, чтобы лишить опухолевую клетку возможности маневра.

Об этих лекарствах не меньше пациентов мечтают их доктора. «Можно провести аналогию с плодами, которые висят низко и высоко. Вот одна мутация, против нее нашли лекарство, ее заблокировали, болезнь прошла, – рассуждает Михаил Ласков. – Мы сорвали плоды, которые висят низко. Самый хороший пример – хронический миелолейкоз, от которого все умирали, а потом придумали «Гливек», и большинство теперь живут. Но таких низко висящих плодов мало, осталось то, что висит высоко, их просто не сорвешь. Хотя по отдельным заболеваниям случаются прорывы, в последнее время, например, по меланоме: раньше была иммунотерапия, на которой жили пять месяцев, а сейчас три года. Мы не знаем, может, и больше будут жить. Но мне кажется, мы все ближе к пониманию, что одного универсального средства победы над раком нет и быть не может. Чудо-таблетка невозможна, как это ни печально».

Но реальные успехи в области поисков, создания и, главное, воплощения и массового производства лекарств нового принципа действия есть. Для посвященных людей они ощутимы. Мы с вами пока лишь с трудом можем вообразить грядущую фармацевтическую революцию в мире онкологии. И главный вопрос, который тревожит всех: сколько ждать? Год? Два? Десять? Или пятьдесят лет?

По словам профессора Алексея Масчана, победа над раком не может быть осуществлена с помощью одного лекарства, с помощью какого-то класса лекарств, с помощью одного воздействия. «Я могу совершенно точно сказать, что победа будет. Но это будет не тотальная разовая победа, а будет выигрыш у рака одной партии за другой, – говорит Масчан. – Ведь посмотрите, каким образом идет наше сражение с раком (которое, хочу заметить, мы на самом деле выигрываем, пусть вам и не кажется это таким уж очевидным): это случается такими, я бы сказал, кластерами событий. Происходит накапливание информации, затем следует открытие, и медики с помощью новых методов закрепляют успехи на отвоеванном участке. Потом опять долгое ожидание. Так, например, больным, которые заболели 40 лет назад, нужно было продержаться 20 лет. Тем больным, которые заболели, допустим, хроническим миелолейкозом 15 лет назад, нужно было продержаться три года. А некоторым из тех, кто заболел недавно, нужно было подождать всего пять лет, чтобы получить доступ к тому же «Гливеку» и жить дальше, сколько угодно долго. Заболей они десять лет назад – шансов бы не было».