Правила вежливости

Когда официант унес оставшуюся спаржу, я поняла, что пить второй бокал шампанского мне явно не следовало, и решила посетить дамскую комнату, чтобы освежить лоб холодной водой. Отыскав под столом левую туфлю, я сунула в нее ногу, но, сколько ни шарила правой ногой, второй туфельки найти так и не сумела. Я заволновалась и попыталась действовать обеими ногами, но и это беспорядочное исследование пространства под столом результата не дало. Испуганно поглядывая по сторонам, я принялась пальцами правой ноги описывать некие концентрические круги, стараясь дотянуться как можно дальше, но при этом сохранить нормальную позу. Однако у меня по-прежнему ничего не получалось, и я уже начала сползать со стула, когда кто-то спросил:

– Вы мне позволите?

Это был тот пожилой джентльмен в галстуке-бабочке, что сидел за столом напротив.

И, прежде чем я успела что-то ему ответить, он с легкостью присел на корточки и тут же выпрямился, держа на раскрытой ладони мою туфельку. Затем поклонился с церемонностью королевского регента, подающего Золушке хрустальный башмачок, и незаметным движением спрятал туфлю за корзинкой с хлебом. Я моментально убрала ее со стола и бросила на пол.

– Спасибо вам большое! С моей стороны это было ужасно неприлично!

– Вот уж ничуть, – возразил он и, указывая на свой столик, сказал: – Вы уж нас с женой извините, мы, наверное, слишком пристально на вас смотрели, но вы показались нам совершенно очаровательной. И они тоже.

– Кто «они», простите?

– Ваши горошки.

В этот момент принесли мое entrée, и пожилой джентльмен с добрыми слезящимися глазами сразу же ретировался, а я принялась методично кромсать свою добычу. Но, съев всего несколько кусочков, поняла, что одолеть это кушанье я не в силах. Над тарелкой витал пьянящий аромат трюфелей, еще более путая мои мысли и чувства, и я уже была почти уверена, что если проглочу еще хотя бы кусочек этого проклятого цыпленка, то съеденное наверняка вернется обратно. Когда же по моему настоянию половину цыпленка унесли прочь, я по-прежнему не сомневалась, что «возвращения» съеденного мне не избежать.

Я поспешно бросила на стол несколько банкнот и вскочила, не дожидаясь, пока официант отодвинет от меня столик. Разумеется, при этом я опрокинула бокал красного вина, которое вроде бы и не заказывала. Краем глаза я успела заметить, что той пожилой паре принесли суфле, и дама-суфражистка как-то растерянно от него отмахнулась. Возле двери я встретилась глазами с каким-то несчастным кроликом, изображенным на одной из картин. Мне показалось, что он похож на меня: он свисал с крюка, подвешенный за лапки головой вниз.

Выскочив на улицу, я бросилась в ближайший закоулок, прислонилась к кирпичной стене и осторожно вздохнула. Даже в таком состоянии я не могла не оценить поэтическую справедливость происходящего. Если меня сейчас вырвет, мой отец с мрачным удовлетворением посмотрит с небес на месиво из спаржи и трюфелей и скажет: вот она, твоя власть интеллекта над тяготами жизни.

Кто-то положил руку мне на плечо.

– С вами все в порядке, дорогая?

Это была та суфражистка. Ее муж вежливо держался поодаль и с сочувствием наблюдал за нами полными слез глазами.

– По-моему, я несколько переусердствовала, – сказала я.

– Это все их ужасный цыпленок с трюфелями. Они так им гордятся, а мне это кушанье кажется просто отвратительным. Вам не кажется, что было бы лучше, если б вас стошнило? Тогда вперед, дорогая, не стесняйтесь. Если хотите, я могу подержать вашу шляпу.

– Ничего. Спасибо. Мне уже лучше. Сейчас все пройдет.

– Меня зовут Хэппи Доран, а это мой муж Боб.

– Кэтрин Контент.

– Контент! – с удовольствием повторила миссис Доран, словно хорошо знала мою фамилию.

Почувствовав, что все, кажется, обошлось, мистер Доран осмелился приблизиться к нам и спросил:

– Вы часто бываете в «La Belle Epoque»?

Такое ощущение, словно мы все еще были в зале ресторана, а не стояли в каком-то подозрительном закоулке.

– Нет, сегодня впервые.

– Когда вы пришли, мы решили, что вы кого-то ждете, – сказал он. – Если бы мы знали, что вы будете обедать одна, то непременно пригласили бы вас к нам присоединиться.

– Роберт! – одернула его миссис Доран и повернулась ко мне. – Мой муж просто представить себе не может, чтобы молодая женщина предпочла обедать в одиночестве.

– Ну, не всякая молодая женщина, – возразил мистер Доран.

Миссис Доран рассмеялась и сердито на него посмотрела.

– Ты просто ужасен!

Она снова повернулась ко мне и предложила:

– По крайней мере, вы позволите нам отвезти вас домой? Мы живем на углу Восемьдесят пятой и Парк-авеню. А вы?

Я заметила, что ко входу в проулок медленно подъехало нечто, напоминавшее «Роллс-Ройс», и, не задумываясь, сказала:

– Два-одиннадцать-Сентрал-Парк-Уэст.

«Бересфорд».

Через несколько минут я уже сидела на заднем сиденье «Роллс-Ройса» вместе с Доранами и ехала по Восьмой авеню. Мистер Доран настоял на том, чтобы я села между ними, забрал у меня шляпу и аккуратно пристроил ее к себе на колени. Миссис Доран велела водителю включить радио, и мы втроем веселились как в старые добрые времена.