Правители эпохи эллинизма

Но тем временем обстановка в мире изменилась., Рим и Карфаген завершили 2-ю Пуническую войну, и уже осенью 201 г. в далекий путь в Рим отправились послы из Родоса и Пергама. Они хотели изложить здесь свои жалобы на Филиппа V и побудить римлян к вмешательству в конфликт с Македонией. Однако всерьез римляне занялись этим делом лишь тогда, когда Филипп сумел добиться новых успехов во Фракии и когда Афиши в начале 200 г. по всей форме объявили македонскому царю войну^{67}. Теперь комиции тоже высказались за войну (июль 200 г.), и М. Эмилий Лепид посетил македонского царя в его лагере под Абидосом на Геллеспонте, чтобы передать ему требования сената, включавшие, как и следовало ожидать, прекращение войны против греков (под ними понимались в первую очередь афиняне), возвращение завоеванных территорий в Малой Азии и учреждение нейтрального третейского суда для решения споров между Филиппом V и Атталом I.

Под стенами осажденного Филиппом Абидоса разыгралась знаменательная сцена. Филипп заявил, что не он, а родосцы и пергамцы являются нападающей стороной. на это Лепид возразил: «А афиняне, жители Киоса, а теперь и жители Абидоса — они тоже совершили на тебя нападение?» На это Филипп не смог ответить ничего другого, как то, что он прощает юному римскому послу его речь, и притом, как он замены, по трем причинам: во-первых, потому, что тот еще молод и неопытен, во-вторых, потому, что он — самый красивый из людей своего времени, и, в-третьих, потому, что он римлянин. К этому Филипп еще добавил: «Более всего я бы хотел, чтобы римляне не нарушали договоров (под этим подразумевался мир, заключенный в Финике) а не вели с нами войны. Если они все ясе начнут с нами воевать, то мы с помощью богов будем мужественно защищаться»^{68}. Это были весьма смелые слова, они могут быть поняты лишь в том случае, если учесть большое чувство собственного достоинства македонского монарха.

В операциях 2-й Македонской войны (200–197 гг.) Филипп в общем проявил себя способным полководцем. Но в качестве государственного деятеля он оказался не на должной высоте, ибо для него, безусловно, было очень важно обзавестись сильными союзниками. Здесь прежде всего в расчет мог бы идти селевкидский царь Антиох III, однако контакты между двумя монархами ни к чему не привели, тем более что селевкидский правитель был занят завоеванием Келесирии (см. выше, с. 236).

Филипп имел большое преимущество по сравнению с римлянами — возможностью действовать но внутренним направлениям, между тем как римлянам оставалось лишь наступать любой ценой. Успехи римлян были поначалу весьма незначительны. Хроника за 200 и 199 гг. по отмечает никаких решающих сражений между римлянами и македонянами. Вопреки всем ожиданиям, Филипп неплохо защищался от римлян, однако на море он должен был уступить перед объединенным флотом родосцев, пергамцев и римлян. Тяжким ударом для македонского царя было вступление в войну на стороне римлян этолийцев (приблизительно в сентябре 199 г.). Этим была создана угроза позициям Филиппа в Средней Греции и особенно в Фессалии.

Резкий поворот в войне обозначился в 198 г., когда весной верховное командование у римлян принял Т. Квинкций Фламинин. Хорошо известный как филэллин, он проявил себя и на поле боя достойным противником Филиппа. Ужо в нюне 198 г. царь был вынужден оставить заградительные позиции возле Антигонии у реки Лоя (к юго-востоку от Валоны). Как Фессалия, так и Македония оказались теперь в опасности — над ними нависла угроза прямого вторжения врага. Отступая через Медово и Зигийский перевал в Фессалию, Филипп беспощадно предавал огню города, деревни и поселки, а жителей принуждал покидать свои селения. Все, что они не могли взять с собой, отдавалось на разграбление солдатам. Эти суровые военные меры глубоко запечатлелись в сознании современников, они бросили тень на облик царя и омрачили память о нем.

В довершение неудач, обрушившихся на Филиппа, в октябре 198 г. в лагерь римлян перешел также Ахейский союз. Несколько недель спустя царь предложил начать переговоры о мире. Они имели место в маленьком локрийском местечке Никее. Царь поспешил туда на корабле из Деметриады; среди сопровождавших его людей находились также представители союзных с ним эллинов. Римский главнокомандующий Т. Квинкций Фламинин также появился с многочисленной свитой, среди которой находился даже один царь (Аминандр из Атамании), а кроме того, представители ахейцев, этолийцев и родосцев. При встрече произошел занятный инцидент: Филипп решительно отказался покинуть корабль и вступить на землю^{69}. Фламинин спросил его, не боится ли он кого-либо. На это Филипп ответил: «Я не боюсь никого, кроме богов, но я не доверяю большинству присутствующих, в особенности же этолийцам». Эти слова Филиппа получили широкую известность.