Правители эпохи эллинизма

Вообще же Филипп сумел держаться перед посланцами Этолийского союза с такой находчивостью и иронией, что Фламинин якобы получил огромное удовольствие от развернувшейся оживленной дискуссии. Однако в целом конференция в Никее была неудачей для македонского царя: он должен был освободить укрепленные пункты в Локриде, а окончательное решение было предоставлено римскому сенату. Последний обратился к посланцам Филиппа с вопросом, полномочны ли они отказаться от грех македонских укреплений в Греции (речь шла о Коринфе, Халкиде и Деметриаде). Когда послы ответили отрицательно, их тут яге отправили домой.

Для решающей кампании в Македонии теперь мобилизовали все, что еще было возможно. В войско были призваны даже подростки без какой-либо военной подготовки, равно как и ветераны, давно уволенные со службы. Македонские войска концентрировались вблизи Диона; они насчитывали до 25 тыс. пехотинцев и 2 тыс. всадников, по большей части македонского происхождения, но наряду с ними имелись также контингенты фракийских и иллирийских войск и навербованные за большие деньги наемники.

Войско двинулось походом из Диопа в Ларису в Фессалии. В области Фер у Киноскефал («Собачьи головы» — по форме холмов) дело дошло до решающего сражения… Все началось с обычного встречного боя, и ни римским, ни македонским командованием не было предусмотрено, что сражение примет такой размах. Местность была окутана туманом, появившимся после сильной грозы. В начале боя Филипп оказался победителем, однако, когда Фламинин привел в порядок свои ряды и повел их па; врага, македонский царь вынужден был отступить, особенно когда римляне ввели на правом фланге слонов, против которых македоняне оказались бессильны. В рядах обратившихся в бегство врагов Римляне произвели страшные опустошения: на поле боя погибло будто бы до восьми тыс. македонян, а пять тыс. попали в римский плен. Потери римлян исчислялись якобы в 700 человек. Битва произошла в горной местности Мавровуни в июне 197 г.

Поражение Филиппа при Киноскефалах сравнивалось (например, М. Олло) с поражением прусской армии при Иене и Ауэрштедте. Действительно, оба сражения и их последствия имеют много сходства. При Киноскефалах, так же как и при Иене, победу одержала новая военная техника: мапипулярная тактика римлян доказала свое превосходство над тактикой македонской фаланги. Нельзя было упрекнуть ни македонян, ни пруссаков в том, что они почивали на лаврах, но теми и другими плохо командовали, их передвижения во время боя не были надлежащим образом скоординированы, так что никакая храбрость не могла помочь.

Македонский царь сознавал, что на карту поставлено все, однако он выпустил из рук руководство действиями — ход боя диктовал его противник Фламинин, точно так же, как это сделали в двойном сражении 14 октября 1806 г. Наполеон и Даву. Венедикт Пизе справедливо заметил: «Царь дал увлечь себя настолько, что повел фалангу неподготовленной на врага, в местности, которую предварительно не обследовал, и потому проиграл и битву, и кампанию»^{70}.

Во время поспешного бегства Филипп распорядился в Ларисе сжечь все важные документы, чтобы они не попали в руки римлян. Он немедленно стал добиваться перемирия, которое ему тут же — к большому неудовольствию этолийцев — было предоставлено. Римляне не были заинтересованы в полном уничтожении Македонии, поскольку существование этого государства было необходимо для отражения натиска северных народов. При переговорах в Ларисе Филипп заявил, что надо все предоставить на усмотрение сената, чем и обезвредил происки своих противников в Элладе. Сенат ввиду растущей угрозы со стороны Антиоха III (см. выше, с. 236 и сл.) постарался как можно быстрее заключить мир с македонским царем. Последний должен был отказаться от своих греческих и малоазийских владений (в Карии), он должен был выдать свой военный флот и выплатить тысячу талантов в возмещение военных убытков. К этому добавлялось обязательство действовать на войне совместно с римлянами. Тем самым Македония превращалась в вассальное государство, зависимое от Рима. Македонская монархия выбывала из круга великих эллинистических держав. Отныне ее главной задачей становилось отражение надвигавшихся с севера народов, все настойчивее ломившихся в ворота Македонии.

Сам Филипп рассматривал свое поражение как низвержение с высоты прежнего своего положения в глубочайшую бездну. Не было ничего удивительного в том, что в его характере именно с этих пор стали появляться черты, прежде ему чуждые. Его решения отныне были лишены твердости и противоречивы, а хуже всего было то, что он стал проявлять вероломство и жестокость в отношении своих друзей. Это по праву ставила ему в вину современная историография.