Правители эпохи эллинизма

В договор были включены также союзники македонского царя, в частности члены эллинского союза. Римский протекторат в Иллирии должен был прекратить свое существование. Впрочем, вряд ли подлежит сомнению, что эта область была поставлена под верховную власть македонского царя. Договор в том виде, как он передан у Полибия, предусматривал раздел сфер интересов или районов боевых действий, однако его эффективность зависела от того, как скоро карфагенянам удастся окончательно победить римлян^{60}. Кстати, то, что можно вычитать у Ливия [XXIII, 23, 10] и у некоторых его позднейших интерпретаторов (Аппиан, Зонара) — будто бы Ганнибал обещал по окончании войны в Италии переправиться в Грецию и здесь прийти на помощь Филиппу, — совершенно немыслимо, ибо как мог Филипп желать вмешательства карфагенян в дела Эллады?! Но, как бы то ни было, для Рима договор между карфагенянами и македонским царем представлял поначалу большую опасность, особенно после проигрыша римлянами сражения при Каннах.

Тем не менее в Риме собрались с силами и отправили в Адриатическое море эскадру под командованием претора М. Валерия Левина. Этой акцией Рим дал своим иллирийским подданным попять, что не бросит их на произвол судьбы. А они, в свою очередь, меньше всего были заинтересованы в том, чтобы менять римский протекторат на господство македонского царя. Поэтому в Иллирии все осталось по-старому, тем более что Филипп не мог соперничать с римлянами на море, а Ганнибалу вполне хватало дел на италийской территории. Без активной поддержки эллинской симмахии Филипп мог добиться лишь немногого, по греки не выказали склонности к тому, чтобы подвергать себя опасности в предприятиях Филиппа против иллирийцев и римлян, — позиция, которую можно попять, тем более что Союзническая война уже до предела истощила силы эллинов.

Что оставалось делать Филиппу? Без греков и их флота нельзя было рассчитывать на успех в борьбе против римлян — стало быть, приходилось туже натянуть поводья. Если до сих пор, особенно под влиянием Арата, Филипп по возможности шел навстречу эллинам, то теперь его поведение в корне изменилось. Как правильно подчеркнул Бенедикт Пизе^{61}, вытеснить римлян из Иллирии стало для македонского монарха буквально вопросом жизни. Они были для него в высшей степени неприятными соседями, да и греческое сопротивление македонскому царю находило поддержку в первую очередь у римлян, утвердившихся в Иллирии.

Противоположность интересов Филиппа и греков нашла выражение в одном печальном событии: в Мессении вспыхнули волнения, в которые оказался замешай также Филипп. При этом были перебиты высшие государственные магистраты-архонты и до 200 граждан — сторонников олигархического курса. На следующий день после этой резни, в которой был повинен и Филипп, к македонскому царю явились в качестве посланцев Ахейского союза два Арата — отец и сын. Арат Младший не мог сдержать своего возмущения и осыпал царя градом упреков. Филипп же, не ответив ему ни единым словом, направился со своими друзьями на холм Ифомат, чтобы принести здесь жертву Зевсу. Царь, однако, не последовал совету Деметрия Фаросского захватить акрополь Мессены (подобного рода налет лишил бы его последних симпатий в Пелопоннесе). Тем не менее между Филиппом и ахейцами возник столь глубокий раскол, который уже нельзя было преодолеть (зима 215 г.).

1-я Македонская война продолжалась целых десять лет, с 215 до 205 г. до н. э. В целом она не изменила положения в Элладе. Надежды македонского царя не сбылись, и отчасти виноват в этом был сам Филипп. К тому же он позволил себе вступить в любовную связь в доме Арата с невесткой последнего, супругой Арата Младшего. Подобное поведение царя было уже полным глумлением над хорошим тоном и прежде всего над законом гостеприимства. Филипп даже взял Поликратию — так звали молодую женщину — с собой в Македонию.

Это абсолютно бестактное поведение тяжко дискредитировало царя в глазах всех греков. И если кое-кто из новейших исследователей (К. Ю. Белох)^{62} высказывает предположение, что Поликратия происходила скорее всего из Аргоса, что она стала законной супругой царя и матерью престолонаследника Персея, то это не только совершенно невероятно, но и никак не подтверждается источниками. Известным оправданием царя как здесь, так и в некоторых других случаях может служить лишь то, что ему было всего 24 года. Когда Арат Старший, который был его союзником на протяжении многих лет, умер от болезни (зимой 214/213 г.), то по всей Элладе стали поговаривать о яде, который будто бы дал ему стратег Таврион, управлявший македонскими владениями в Пелопоннесе. Но эта версия является, безусловно, злостным вымыслом, хотя Полибий и отнесся к ней с доверием. Так как Арат Младший, потрясенный похищением своей супруги, вскоре тоже умер, ситуация в Эллинском союзе стала критической — никто не мог предсказать, что произойдет в будущем.