Право на меч

Обернувшись, я увидел Руш. Она на бегу целилась ножом в спину беглецу. Я крикнул, срываясь с места:

– Стой! Я догоню. Присмотри за Карим!

Руш явно растерялась и спросила:

– Че?

Я погнался за мальчишкой в лес. Медленнее, чем мог бы бежать, если бы задумал убить.

– Ты это мне, дохляк?! – пригрозилась бандитка мне вслед.

А налетчик все бежал и бежал, спотыкаясь. Кажется, всхлипывал от ужаса. Я гнал его как можно дальше от повозок. Прочь от ножей, стрел Буна и последней неудачи в его жизни.

Ноги цеплялись за кучи из осыпавшихся иголок, ветвей, листьев. После грязи дорог я был рад и этому. А вот мальчишка бегал кое-как. На ходу оглянулся, угодил под корень носком, растянулся на земле. Выронил дубинку.

Я сделал вид, что запыхался.

– Отвали! – крикнул он, отплевавшись от сора. Нащупал оружие, перекатился на спину.

Затем неуклюже вернулся на ноги и снова побежал, угрожая все жалобнее:

– Пшел прочь!

«Сам пошел, – чуть не крикнул я ему вслед. – Будто мне в радость отстирывать вашу кровь с одежды».

Мой нелепый враг пыхтел на весь лес и удирал, не оглядываясь. Через полсотни шагов я бросил погоню.

– Вот и проваливай! – Последнее слово осталось за мной.

Одной бестолковой смертью меньше. Хоть раз все вышло по-моему. Обычно замертво падали те, кого я думал пощадить. А ублюдки вроде Варда все еще топтали землю. Я встал, прислонившись к ели, и отдышался.

И какого дьявола эти дети таскаются по лесам? Это и есть местные разбойники, конкуренты Долов? Я бы посмеялся, да только слишком тянуло живот. Что сталось с тем ребенком, которого я слегка подрезал у телеги? Ушел ли он?

Вздохнув, я хотел затолкать керчетту в ножны. А потом увидел загустевшую кровь на клинке.

– Дьявол. Как же я хочу домой, – вздохнул я в который раз.

Шурх! Ветки затрещали, послышалась поступь, звон металла.

Я не успел укрыться. Из кустов, воровато озираясь, выскочил Амил. Был он без оружия. Я невольно подумал о том, приходилось ли ему вообще когда-либо орудовать дубинкой, а не лопатой.

– Лэйн! – Он посмотрел на меня так, будто я и напал на наши повозки с минуту назад. – Ф-фух. Боже, боже!

Я сместился влево, посмотрел за его плечо. Преследователей не было.

– Все в порядке?

– Я не… Меня преследовали! – выпалил он, выпучив глаза.

Я еще раз посмотрел ему за спину. Кивнул:

– Сейчас разберемся. Встань за дерево. – Амил послушался. Мы укрылись, и я прошептал: – Сколько их было? Снова дети? Стрелки, пехота?

– Э-э, двое, нет… трое! Я не оглядывался…

Мы посидели за стволами елей. Ноги начали уставать. Снова запели птицы, где-то вдали журчала река. Погони не намечалось. Я заметил, что Амил тащил на плече сумку. Сумку из наших припасов.

Права была Руш: как же медленно я соображаю! Опустив щит, я вышел из укрытия.

– А? Ты куда? – зашептал Амил.

– Пойдем к повозкам. – Я потер переносицу и вернулся на тропу.

– Н-но…

– Я никому не скажу, что ты пытался удрать, Амил.

В конце концов, вероятно, это была не худшая идея для такого похода.

Эританец с тонкими запястьями не стал возражать. Он поплелся следом, выдумывая какие-то оправдания. Я не нуждался ни в одном. Когда мы вернулись к дороге, вся команда уже собралась.

– Глянь-ка, дохляки наши еще живы. И зачем я ставила…

Карий смиренно стоял у частокола. Ветер сменил направление. Я прикрыл нос рукавом.

Пропоротые кишки и бордовая лужа. Смрад крови, желчи и дерьма. Запах военной славы. Я был ею покрыт от плеча до подошвы сапог.

Амил остановился, оценил дело моих рук, позеленел и согнулся. Рут перебил его утробные звуки:

– Значит, без потерь.

– Хорошая драчка. – Коваль протирал дубинку. – Жаль, что их совсем маленько высыпало…

– Такие уш нонче рафбойнишки.

Я повысил голос:

– Мать милосердия, да это же просто дети!

– Ты че думал, тут старики по лесам прячутся? – огрызнулась Руш. – Клянусь, ты соображаешь медленнее, чем телега едет без колес!

– А сам-то милосертнее фсех, лишка, – хохотнул Бун и ткнул пальцем в мою керчетту, портки, сапоги.

Влага на одежде стала отдавать холодом. Поежившись, я сказал:

– Я не хотел. Я не нарочно, так вышло…

Мои оправдания волновали других не больше, чем снующая мошкара. В Воснии вовсе не важно, чего и кто вообще желал. Все шло наперекосяк. Отряд капрала Гвона в неполном составе оглянулся на первую телегу.

– Дети не дети, а едрить их в дышло. Нам теперь повозку самим толкать, – заметил Коваль.

Кобыла не дождалась нашей милости – так и скончалась в упряжи, оттащив телегу с дороги. Бун похлопал Рута по плечу:

– Шаль тфою копылу, приятель.

– Она прожила долгую жизнь. – Рут явно не принимал участия в драке. И тем более не скорбел. – Скорее всего, счастливую.

Они принялись освобождать кобылу из ремней. Я заметил, что дети пытались стащить упряжь, да не успели – только подрезали в двух местах.

– Счастливую уж точно, – сплюнула Руш себе под ноги. – Знал бы ты, че мне приходилось делать за жратву.

– Хм, – что-то выразил Керех.

Я тупо уставился на перепачканную одежду.

– Одна радость: хоть пожрем нормально, – Руш указала на кобылу. – Чего зеленеешь, Амил? Все сгодится.