Право на пиво

— Вампиры, — покачал головой Эдик, — днем вы — совершенно безобидные твари, не помните прошлого, не нападаете на людей… И еще вас очень сложно убить — по крайней мере обычным оружием. Вы ведь бессмертные твари, приятель. Однако, Слава Господу, вы совершенно не переносите алкоголь. В любых количествах. Однако пиво полезнее всего — если правильно его применять, оно заставляет вас говорить.

— Я ничего не помню! — застонал вампир, размазывая выступившие слезы по щекам. Очки отлетели в сторону, и теперь он подслеповато щурился, вертел головой во все стороны, пытаясь разглядеть обидчиков.

Сережа криво улыбнулся и затих, с сомнением поглядывая на Эдика.

— Ты все вспомнишь, — сказал тот. — Посмотри на часы. Они на стене, слева от тебя.

Вампир повернулся (последний кусок плоти отвалился от колена и зашипел, прожигая паркет насквозь) и прошептал:

— Я… я не вижу.

— Четырнадцать минут до заката, — с готовностью помог ему Эдик. — Когда-то, давным-давно время мерили по-другому. Сутки делили на двадцать четыре часа. Теперь часы показывают время, оставшееся до заката — ДЗ, или до рассвета — ДР. Однако даже сейчас легче выжить, если не смотреть на часы. Ты меня понимаешь?

— Где мы?.. — пробормотал вампир.

— Это Труба, — сказал Эдик. — Когда ваша братия захватила власть на всей планете, люди научились строить города под куполами. Соседние соединены Трубами — длинными туннелями из пластика. Так уж вышло, что неделю назад в Трубе потерпел крушение монорельс. Труба не выдержала — раскололась, а в образовавшуюся щель хлынули вы. Нас послали устранить повреждение. И заодно — устранить вас.

— Это мерзко… — выдохнул вампир. — Это… это настолько мерзко…

Эдик снова приложился к бутылке:

— Холодненькое, — сказал он, вытирая губы. — Не правда ли забавно, что для нас алкоголь — чуть ли не основа жизни, а для вас — верная смерть?

— Вы — выродки! — с ненавистью выдохнул вампир.

— Забавно, — повторил Эдик. — Когда тебя били, ты молчал. Что изменилось?

— Иисус сказал: «Подставь другую щеку…», — прошептал вампир. — Но он ничего не говорил о том, чтобы пройти мимо ближних… которых бьют по щекам… А вы собираетесь убить… убить ни в чем не повинных…

— Ты — христианин? — заинтересовался Эдик.

— Я… — лицо интеллигента вдруг приняло задумчивое выражение. — Я… Меня зовут… меня зовут Герман…

Часы еле слышно пискнули: «0:00 ДЗ» и перещелкнули на «10:43 ДР».

Сережа выплеснул содержимое второй бутылки в лицо вампиру.

— Хорошее пиво, — сказал Ибрагим, когда вопли нелюдя стихли. — Не слишком легкое, чтобы дать вампиру шанс, и не слишком крепкое — чтобы он помучился.

2. Монорельс

Эдик узнал о трагедии три дня назад. Тогда ему позвонил сам полковник Грицаев.

— Сочувствую, — неловко пробормотал он. — Эдик, я знаю, что в этом поезде была Инга. Я… я пойму, если ты откажешься участвовать в операции…

— Я согласен, — сухо ответил он.

Вагон монорельса врезался в стену Трубы и прорвал ее по всей высоте, вывалившись больше чем на треть наружу. В черное отверстие, окаймленное расплавленным пластиком и горелыми проводами вперемешку с изоляцией, глядели звезды.

— Через купол на них смотреть веселее, — сказал почему-то Рой, потирая переносицу. — Они… они как-то ярче…

Эдик кивнул, хотя никогда не любил смотреть на звезды. Они никогда не доставляли ему проблем, это оставалось прерогативой людей.

Сережа, тем временем, возился с биоискателем, ковырялся в каждом углу вагона, переворачивал сиденья, заглядывал под груды исковерканных тел. Делал он свою работу с толком, расстановкой, но все-таки было видно, что нервничает.

Слишком много жизней унесла эта проклятая авария.

Ибрагиму, похоже, было все равно. Он словно тень следовал за Сережей с винтовкой наготове и иногда помогал оттаскивать трупы.

Эдик сидел на ящике с пивом, в котором не хватало примерно половины, и курил, пуская дымные колечки в провал в стене.

— Как там? — крикнул он Сереже.

— Глухо! — откликнулся он. — Живых не осталось. Если и были — они уже нелюди.

Сердце на секунду замерло, сомневаясь стоит ли ему отстукивать секунды дальше, а потом забилось как бешеное.

Он ведь понимал, что все напрасно. Поэтому и тянул время. Они могли оказаться на месте крушения еще днем.

— Что ты скажешь? — спросил Эдик у Роя.

Тот пожал плечами:

— Плохо. Ремонтникам тут возни на неделю. А ведь еще надо обеспечить постоянное прикрытие… Наружу даже руку страшно высунуть — вмиг оттяпают.

Эдик кивнул и выстрелил во мрак — появившаяся в щели между вагоном и стеной мутно-серая голова взорвалась гейзером липкой коричневатой жидкости.

— По бутылочке? — спросил Эдик, доставая из ящика «Оболонь».

— Стратегические запасы пропиваем? — попробовал отшутиться Рой.

Эдик серьезно кивнул:

— Ты телеграфируй пока в центр. Расскажи, так мол и так, работа предстоит серьезная. В живых никого не осталось.

Быстрая тень всего лишь на мгновение мелькнула, располосовав вагон на две части — и скрылась в других тенях, неживых и неподвижных.

Рой этого не заметил, он увлеченно тыкал в клавиши радиотелефона, пытаясь связаться с городом.