Православие и русская литература в 6 частях. Часть 6, кн. 1 (V том)

Параллельно с внутренним ростом души я проходил совершенно естественный путь русского интеллигента. Если я люблю Россию, я обязан знать её историю. Я углубляюсь в русскую историю и понимаю, что бессмысленно овладевать знанием дат, фамилий, событий, не беря в рассуждение православную веру. Потому что только Божиим вмешательством в судьбу России можно объяснить все ключевые моменты русской истории. Москва — не третий Рим, а Иерусалим Нового Завета, Дом Пресвятой Богородицы, отсюда и сила бесовской злобы на неё и наша уверенность, что Господь нас не оставит. Конечно, Россия — государство, и как всякое государство может крепнуть и слабеть, даже (по Гумилёву) иметь сроки жизни и смерти. Но Россия — православное государство, и для нас нет вопроса: вы за Христа или за Россию. «Удручённый ношей крестной», ходил и ходит по России Спаситель, это главное наше счастье. И какая же литература может быть у России? Только православная, только духовная. Светская, мирская — только ступень, возводящая к ней»¹³⁷.

Леонид Иванович Бородин

Несколько особняком, но ближе к «деревенской прозе» стоит в русской литературе Леонид Иванович Бородин (р.1938).

Философско-религиозное осмысление истории, бытия вообще — вот содержание творчества Бородина.

Участие в тайной организации «Всероссийский социальнохристианский союз освобождения народов» (ВСХСОН), изучение философии Бердяева, Хомякова, Соловьёва, собственные научные замыслы — определили общую направленность литературных интересов Бородина. Многосложный и нелёгкий жизненный опыт обусловил своеобразие его воззрений.

Бородин, в отличие от многих литераторов, не принявших советской власти, отверг судьбу эмигранта, презрел опасность преследования, дважды арестовывался, вынес тяжесть лагерной и тюремной неволи — и тем поставил себя в особое положение в истории отечественной словесности.

Идеология ВСХСОНа, которую Бородин разделял вполне, определяла христианство как идею, наиболее оптимальную для противопоставления коммунистической доктрине. Сам Бородин достаточно рано пришёл к выводу, что Православие несёт в себе истину и высшую мудрость, какая возможна на земле, но всё же воспринимал вероучение как философскую систему, рационалистически. Собственно вера, равно как и воцерковлённость, для многих участников тайной организации не представлялись обязательными: они изучали христианство, но не были крещены и не ощущали в том потребности. Бородин принял крещение только по завершении первого срока заключения.

Заговорщики (они сами сознавали это как заговор) основывали свою деятельность на понимании скорого краха социалистической системы. Они понимали также: этот крах может привести к гибельным последствиям для страны, народа — поэтому решили быть готовыми к тому, чтобы в кризисный момент перехватить власть и не дать государству рухнуть. Обновлённое государство, согласно программе организации, должно было опираться на христианскую идею. Особое место отводилось Церкви: в планируемом Государственном совете (парламенте? — не в названии суть) треть всех мест отдавалась духовенству, наделённому правом вето на все законодательные проекты.

Ныне, по прошествии многого времени, программа и ВСХСОН может быть признана мудрой и наивной одновременно. Наивность этих людей определялась тем, что они слишком обогнали время, загодя предвидя то, что совершилось двумя десятилетиями спустя; поэтому их организация была неизбежно обречена.

Но как не хватало таких людей в период, когда рушили и растаскивали Россию вовремя «подсуетившиеся» деляги!

Рационалистическое осмысление христианского учения невольно превращало его в некую подсобную для государственного строительства идею, пусть сами участники организации того и не сознавали.

Кажется. Бородин не отказался от этого и гораздо после. Так, указывая на основные программные положения возглавляемого им в последнее десятиление века журнала «Москва», он перечисляет их в таком порядке:

«1. Государственность. 2. Сильная государственность. 3. Сильная русская государственность. 4. Православие».

В Православии Бородин как будто верно видит «единственный несомненный ориентир в отстраивании Нового Государственного Дома»¹³⁸. Но не поставлена ли телега впереди лошади?

Бородин вычленил из православной идеи симфонии Церкви и государстватолько одну её сторону: помощь Церкви в укреплении государства. Но не занимает ли государство подчинённое положение по отношению к вере, обеспечивая её бытие в истории? Ибо государство предназначено для существования человека во времени, вера соединяет его с вечностью. (Речь идёт, разумеется, об идеале, а не о конкретной исторической практике, от эталона далёкой.)

Движение творческой мысли Бородина может быть осмыслено как развитие христианских воззрений писателя.