Православие и русская литература в 6 частях. Часть 6, кн. 2 (VI том)

Трубит Архангел, и грядет Господь!

Ненарочито обращают эти строки к тому покаянному настроению, которым проникнуты многие молитвы и которое так пронзает каждого при чтении Великого канона преподобного Андрея Критского.

Однако содержание содержанием, но ещё раз скажем, что у Афанасьева сам стих формою своею влечёт к себе. Выразителен язык этой поэзии, чуть-чуть — в меру! — архаизированный, уподобляемый церковному. Необычайно красив ритмический рисунок многих стихотворений — это нетрудно уловить даже по тем немногим примерам, что здесь приведены. Фраза у поэта всегда ёмко насыщена, часто чётко афористична и тем врезается в сознание.

Земного сокровища не собирая,

Смиряйся и помни, чтоб душу сберечь,

Что Ангел, изгнавший Адама из рая,

В руке ещё держит свой огненный меч.

Или:

Молчанье—

Стрела, таящаяся в колчане,

Изострённая на врага.

Помимо лирических стихотворений Афанасьев сложил несколько поэм. Одна из них посвящена великому игумену земли Русской, преподобному Сергию, тому эпизоду из жития святого, который хорошо известен по знаменитой картине М.Нестерова «Видение отроку Варфоломею» (пересказывать содержание поэтому нет надобности). Кажется, это лишь первая часть большого поэтического создания. Написанная в традиции похвалы святому, то есть прославления его подвига, поэма сочетает особенности эпического повествования и духовного гимносложения: рассказ перемежается возглашением Горней радости, которая всегда звучит в икосах акафистов, так что и вся поэма становится близкою этому жанру церковной литературы. Несомненно, если автор продолжит работу над избранною темой, его поэма станет значительным произведением всей русской духовной поэзии. А что работа продолжается, свидетельствует появление во втором сборнике поэмы «Схимник Пересвет», духом и темою близкой поэме об отроке Варфоломее. По сути, обе эти поэмы могут стать главами большого духовного эпоса о временах преподобного Сергия.

Поэма «Небо» — раскрывает важную истину: само созерцание мира Божьего даёт человеку возможность заглянуть и внутрь себя, увидеть многое важное, тайное, осмысляемое через духовное соприкосновение со всем бытием мира.

Св. Максим Исповедник писал: «…Весь мысленный мир таинственно и в символических образах представляется изображённым в мире чувственном для тех, кто имеет очи видеть… Созерцание мысленного в символах при помощи видимого есть вместе духовное познание…»¹⁹⁰. Эти слова Афанасьев мог бы взять эпиграфом к своей поэме.

Ещё одна поэма посвящена переложению, поэтической обработке «Книги пророка Ионы»— что сразу становится видно из названия: «Иона пророк». Традиция также в нашей поэзии давняя. Но если бы то было простое переложение — оно бы не стоило затраченного труда: проще было бы обратиться к соотвествующему тексту Библии. Нет, автор не просто пересказывает в стихах всем давно известную историю (хотя и сам пересказ поэтически интересен), но через библейскую мудрость осмысляет более позднее время, предшествующее явлению Спасителя, — и это естественно, ибо в пророке Ионе толкователи видят один из прообразов Христа, — а через это и наши проблемы. Как важно: среди всеобщей тьмы греха суметь различить то, что является залогом спасения человечества. Этим умением не каждый и ныне обладает, и неумение такое рождает в душах уныние и отчаяние, то есть лишь множит торжество греха. Но просвещённый Господом взор способен воспринять

…это царство земное,

Ни правды, ни чести в нём нет,

Но есть задремавший на зное

Безвестный пока Назарет…

Завершающий образ поэмы полон духовной, поэтической, эпической мощи:

В том царстве предвестьем Христовым,

Средь моря страстей одинок,

Во тьме, как во чреве китовом,

Стоит на молитве пророк.

Вот истинная поэзия.

Можно было бы и ещё цитировать и цитировать, и пересказывать отдельные стихотворения, перечисляя темы и проблемы, раскрытые автором, можно и поразиться тематическому богатству поэзии Афанасьева, широте его мировидения — но ограничимся сказанным.

Достоинства этой поэзии таковы, что как явление русской культуры её должно поставить куда как выше не в меру превознесённых созданий многих поэтов, не говоря уже о штукарях, обильно имитирующих поэзию. Жаль, что тиражи книг поэта слишком малы и что читатель, кажется, в массе своей не дотягивается до такой поэзии.

Подлинная поэзия способна так ёмко выразить мысль, что многословные трактаты и рассуждения бессильными покажутся перед её глубиною. Можно долго судить о смысле жизни, а поэт вдруг скажет просто:

Может быть, и я когда-то,

небом и землёй богата,

встречу наступленье дня

со слезами примиренья,

чувствуя, как смысл творенья

прорастает сквозь меня.

Олеся Николаева

Олеся (Ольга Александровна) Николаева (р. 1955) выразила в этих строках, вероятно, бессознательно, духовное тяготение к осмыслению бытия, религиозное, христианское приятие его всем существом своим.