Православная Церковь и экуменизм

Любая попытка приспособить христианство к духу времени, смешать его с преходящими идеями и режимами определенных исторических периодов отнимает у него ту специфическую особенность, особенную ценность, то особенное, что как раз и делает его единственной Богочеловеческой религией в мире. В православной философии общества существует правило всех правил: не приспосабливать Богочеловека Христа к духу времени, но дух времени приспосабливать к духу Христовой вечности, Христовой Богочеловечности. Только так Церковь сможет сохранить животворящую и незаменимую Личность Богочеловека Христа и остаться Богочеловеческим обществом, в котором люди живут с помощью Божественной любви и правды, молитвы и поста, кротости и смирения, доброты и мудрости, милости и веры, боголюбия и братолюбия и других евангельских добродетелей.

Согласно Богочеловеческой философии жизни, и человек, и общество, и народ, и государство должны врастать в Церковь как в вечный идеал, Первообраз, но Церковь ни в коем случае нельзя приспосабливать к ним, а тем более – отдавать им в рабство. Народ имеет настоящие ценности только постольку, поскольку он живет евангельскими добродетелями и воплощает в своей истории Богочеловеческие ценности. То же самое и для государства. Цель народа в целом та же, что и цель каждого человека: воплотить в себе евангельскую правду, любовь, святость; стать народом святым, народом Божиим, история которого являет собой исполнение Божиих заповедей и добродетелей (ср.: 1 Пет. 2, 9, 10; 1, 15–16).

Спросите нас: где конкретные плоды этого Богочеловеческого общества? Отчего и в Православии существовало явление «самого радикального секу лиризма человеческой истории» (Йозеф Пипер)? Разве не существует и восточный «гуманизм» (например, цезаропапизм и другие)? Успех социального гуманизма без Бога на почве Православия не есть ли доказательство «неспособности Православия» решить самые элементарные общественные проблемы? Факт, что этот мир лежит во грехе и зле. Сведение всего к человеку – вот та атмосфера, в которой живет и дышит и к которой стремится зараженное грехом человеческое естество и человек вообще, где бы он ни находился. Поэтому неудивительно, что приливы этой греховности, а также волны европейских псевдохристианских ядов заливали и заливают иногда и православные народы. Одно, между тем, является ясной истиной. Православная Церковь никогда не возводила в догмат никакой гуманизм, будь то цезаропапизм или какой-либо иной «изм». Силой своей истинной и неискаженной Богочеловечности и евангельской чистоты и своим непрестанным призывом к покаянию во всем, что не от Богочеловека и не по Богочеловеку, она сохранила, силой Духа

Святого, целомудрие и непорочность своего сердца и своей души. И потому была и осталась «солью» мира, человека и общества. Трагедия же западного христианства в том, что оно, то исправляя лик Богочеловека, то отрицая Его, вновь попыталось ввести демонический гуманизм, характерный для зараженного грехом человеческого естества, и куда? – в сердце самого Богочеловеческого организма, в сердце Церкви, смысл бытия которой есть, на самом деле, освобождение от такого «гуманизма». А через Церковь западное христианство попыталось ввести его во все области жизни личности и общества, провозгласив его верховным догматом. Этим демоническая гордость человеческого ума, скрытая под именем и покровом «церкви», становится догматом веры, догматом, без которого нет спасения! Страшно и подумать, а тем более сказать: так единственная «кузница спасения» и обожения в этом мире постепенно превращается в демоническую «фабрику» насилия над совестью и воспитания извергов – в «лабораторию» уродования Бога и человека через уродование Богочеловека.

Православная Церковь никакой яд, никакой грех, никакой гуманизм, никакую земную общественную систему не провозглашала догматом – ни на Соборах, ни через Тело Вселенской Церкви. А Запад, увы, только это и делает. Самое «свежее» доказательство этого – Второй Ватиканский собор. Православная вера всегда призывает к покаянию, в ней покаяние – это необходимая святая добродетель. На Западе псевдохристианская вера в человека не призывает к покаянию, напротив, ее исповедующие «священно» обязуются, что останутся при своем губительном человекопоклонничестве, при своем псевдохристианском гуманизме, при своей «непогрешимости», при своих ересях. И они абсолютно убеждены в том, что в этих вещах ни в коем случае не нужно каяться.