Правый берег Егора Лисицы

– Наверное. Все же знакомая. Я, конечно, не следила. И выходила – принести ей бумагу. Потом звонили…

– А что-то пропало?

– Мне кажется, ничего. Но я не знаю, это ведь бумаги Нессы. Замок часто заедало, Агнесса злилась. Она сама могла слишком сильно дернуть ящик, а я просто не заметила. У меня нервы расстроены.

В ящике нашлась стопка писем. Какие-то документы. Старая разлинованная тетрадь, я полистал – лекции. У Агнессы был уверенный округлый почерк. Не действительные давно векселя, еще бумаги, счета, страховой полис на довольно крупную сумму. С началом НЭПа личным страхованием граждан стали заниматься сберегательные кассы Народного банка. На этом полисе стояла печать Госстраха. Значит, выдан уже при новой власти. Вера, заметив его у меня в руках, рассеянно пояснила:

– Теперь это можно, и мы оформили. У меня есть такой же на Агнессу.

Я просмотрел оставшиеся бумаги, выдвинув ящик полностью. Несколько фотокарточек, пустые конверты. И записная книжка в бордовой мягкой коже.

– Это книжка Нессы, – отозвалась Вера, перебирая фотокарточки в ящике. – Здесь еще была карточка Германа. Моего брата.

– Ее первого мужа, я помню.

– Не нахожу ее. Но неважно. Может, она в альбоме.

Задвинув ящик, Вера смотрела, как я листаю записную книжку. Хозяйственные записи, даты. Вложенный черновик письма, я пробежал глазами – обычные расспросы о здоровье, делах. Несколько последних страниц был вырваны. Но на чистых листах остался слабый оттиск, Агнесса, видно, энергично надавила на карандаш. При помощи мягкой кисти для проявления пальцевых отпечатков и порошка я прояснил надпись, вдавленную карандашом. Простейший способ, но действенный.

– Взгляните, вот тут была, очевидно, пометка – время, день, дальше несколько букв, но нечитаемо. Что это может быть?

Вера посмотрела.

– Скорее всего, портниха. Ателье в здании бывшей гостиницы. Агнесса часто у нее бывала. Вот, – она кивнула на круглую коробку на самом верху платяного шкафа, – не так давно забрала берет. Они сейчас в моде, а он, представьте, как оказалось, линяет! Ткань плохо выкрашена. Агнесса была в бешенстве, грозилась устроить скандал и забрать деньги. Ох, что же я говорю, – Вера вдруг тяжело опустилась прямо на кровать. Схватилась за щеки руками. – Знаете, мы перед тем, как они уехали, повздорили. И она первая подошла помириться, а у меня были пальцы в муке, и я от нее отмахнулась.

– Вера Леонтьевна, уверяю вас…

– Не хочу! Не буду ничего слушать. Простите, мне это тяжело. Вы хотели посмотреть ее вещи, письма – смотрите! Я уйду, не стану мешать.

Она вышла, не закрыв дверь. Я мельком посмотрел шляпные картонки, распахнул шкаф. На столике розовый круглый след от коробки, пудра «Ориган ТЭЖЭ, Трест «Жиркость» – прочел я мелкие буквы на обороте. Щетка для волос. Обычный женский набор, насколько я мог представить. Крышки флаконов граненого стекла торчат карточными пиками. «Мизер как трамвай – ушел один, придет следующий», – всплыла карточная присказка. Здесь был на самом деле мизер, но в другом смысле. С собой я забрал записную книжку Агнессы Нанберг, письма и конверты, которые нашел в ящике бюро. Когда я выходил, на лестнице послышался размеренный стук подкованных сапог. Вернулся шофер Петя. Поздоровавшись, потащил свертки в общую кухню, заговорил с Верой о хозяйственных делах.

Портниха