Предел Бортля

Допив кофе, профессор встал из-за стола и направился в свой кабинет, который находился на втором этаже. На самом деле весь этаж и был его кабинетом, а по совместительству и обширной библиотекой. Здесь, в высоких застекленных деревянных шкафах, расставленных по периметру стен, хранилось несколько тысяч книг – от итальянской классической литературы до тяжелых пыльных фолиантов, описывающих многовековую историю человечества. В шкафах, стоящих прямо за длинным рабочим столом, находились книги, необходимые Витторио в его повседневной работе. Здесь были математические справочники, книги по программированию и обширная коллекция трудов по астрономии. Старый профессор сел за свой массивный стол, укрытый зеленым сукном, и включил монитор. Ему предстояло обработать снимки прошедшей ночи, и первым делом он решил взяться за комету, которая на протяжении уже нескольких недель так его интриговала. Изначально это была комета, примечательная лишь своим сложным двойным названием Kovalev-Terekhova. Витторио особенно плохо давалась фамилия второго со-открывателя, поэтому про себя он начал называть эту комету просто – «КТ».

Ее странность Витторио заметил далеко не сразу. Впервые он наблюдал комету три недели назад, когда она начала постепенно отдаляться от галактического экватора. Измерив положение и проведя собственные расчеты ее орбиты, старый профессор был несколько озадачен. Он ждал, когда Центр малых планет обновит свою орбиту «КТ». Шли недели, но «официальная» орбита кардинально не менялась, более того, не появлялось и никаких новых измерений. Складывалось такое впечатление, что о комете просто забыли. Да, на части обсерваторий сейчас был сезонный перерыв в работе, комета находилась в самой гуще Млечного пути, но все же кто-то должен был ее наблюдать, хотя бы те же русские, что ее открыли. Ведь для них это было вовсе не очередное рутинное открытие. Витторио хорошо помнил те чувства, когда он открыл свой первый, самый заурядный астероид Главного пояса, на который профессионалы не обратили бы никакого внимания. Он наблюдал его несколько недель, стараясь получить измерения каждую доступную ночь, чтобы улучшить его орбиту. А здесь была целая комета! Это показалось профессору странным, и он решил заняться этим объектом вплотную, тем более что тот являлся хорошим кандидатом для тестирования так долго создаваемого Витторио усовершенствованного алгоритма определения и уточнения орбит.

Определение орбиты является классической задачей небесной механики. Еще сам великий Гаусс в начале XIX века испробовал свой метод на только что открытом первом астероиде, получившем имя Церера. Он смог вписать эллипс орбиты в те измеренные точки пространства, через которые пролетел астероид. Безусловно, задача бы сильно упростилась, если бы мы могли напрямую узнать расстояние до измеряемого объекта в каждой из этих точек, но, к сожалению, в то время средства радиолокации были еще недоступны, да и сегодня их применение было сильно ограничено. Расчеты Карла Фридриха Гаусса блестяще подтвердились, когда астероид, вышедший из-за Солнца, был обнаружен именно там, где и было предсказано. Впоследствии метод Гаусса лег в основу новых изысканий и улучшений, проводимых целой плеядой талантливых математиков. Этим вопросом занимался и профессор Скало. Его научный интерес заключался в том, чтобы получить максимально достоверную орбиту в ситуации нехватки наблюдательных данных, к примеру, когда объект только обнаружен. В наблюдательной астрономии нередко бывали случаи, когда действительно опасный кандидат сначала принимался за обычный астероид, или же наоборот. Витторио не без основания считал, что его работа поможет астрономам сохранить наблюдательное время и не даст пропустить по-настоящему опасный для нашей планеты объект.

Он не торопясь отметил комету на полученных кадрах и запустил процесс обработки. Где-то через десять секунд компьютер выдал строки цифр. В последний раз профессор измерял эту комету неделю назад, на прошлых выходных. Объединив свои измерения с теми, что были размещены на сайте Центра, Витторио запустил расчет в своей программе. Вентиляторы его старенького компьютера загудели, выдувая потоки горячего воздуха и пыли. Профессор откинулся на стуле, у него было несколько минут, пока программа обсчитает целое облако виртуальных объектов, проанализирует статистику и выдаст свой вердикт. Он смотрел на подвешенную у окна небольшую стеклянную призму, которая, медленно раскачиваясь, отбрасывала на пол, оконца шкафов и потолок красивую радугу разложенного по спектру солнечного света. На экране появились несколько вариантов решения, каждый с оценкой вероятности. И среди них не было ни одного варианта орбиты, похожего на официальный. Все они предусматривали намного более близкий перигелий и, что волновало профессора больше всего, – тесное сближение с Землей. Решение с самой высокой вероятностью было и самым опасным. Витторио верил своей математике, расчетам и программе. Но почему же такое различие?