Пределы реформ. Министерство внутренних дел Российской империи в 1802-1881 годах

Далее он подчеркивал необходимость обратиться к причинам первоначальных успехов революционеров, прямо ставя их в вину самодержавным институциям и непосредственно бюрократическому аппарату, которым теперь формально управлял. По словам Лориса, социалистическая мысль проникла в Россию во время Великих реформ; сперва эти идеи завоевали немногих сторонников в силу отсутствия удобного для их распространения земледельческого и фабричного пролетариата, в массе имеющегося в европейских державах. Но социализм был слаб еще и оттого, что имевшие место преобразования удовлетворяли чаяния большей части русского общества. «Никогда и, может быть, нигде сила правительственной власти не выражались блистательнее и торжественнее, как в то время, и никогда составные части русского общества не были одушевлены более сознательною приверженностью к лицу своего монарха». Однако же «прочность такого настроения, – продолжал Лорис, – зависела от хода самих преобразований», от верности и умения непременно достичь заявленных целей – чего, как он полагал, «к несчастию», как раз и не произошло: «…новые порядки создали во многих отраслях управления новое положение для представителей власти, требовавшее других знаний, других приемов деятельности, иных способностей, чем прежде. Истина эта не была достаточно усвоена, и далеко не все органы власти заняли подлежащее им место». Сами же Великие реформы, продолжал Лорис, были чреваты «неизбежными ошибками» – частым результатом неуемного управленческого усердия. Нередко оказывалось, что чиновники попросту не сумели «приноровиться к новым порядкам» или не умели «руководить обстоятельствами и людьми». Полярность установившихся в отношении реформ мнений вылилась во всеобщее нежелание сосредоточиться ни на исправлении недостатков в уже достигнутом, ни на завершении начатого.

Обращаясь к институциональным механизмам, препятствовавшим успешному окончанию реформ и эффективному внутриполитическому развитию, Лорис отмечал, что

…самые умеренные попытки урегулировать действие реформ и пополнить недостатки законодательства по нетронутым отраслям управления встречались с противодействием явным или скрытым и оставались без движения. Такая участь постигла предуказанные Высочайшею волею вопросы первой важности… Бесчисленный ряд комиссий, бесконечные бесплодные переписки раздражали общественное мнение и не удовлетворяли никого. Все тонуло в канцеляриях, и застой этого отражался на деятельности вновь созданных учреждений.

Следом шло перечисление областей, разбитых описанным параличом и нуждавшихся в безотлагательной государственной инициативе. Таковыми значились: 1) «крестьянское дело», вошедшее «после кипучей деятельности» в 1861 году «в общую колею и неподвижно [е] в улучшении слабых его сторон»; 2) «новые суды… изолированные] от общего строя». Здесь Лорис повторил свой выпад против «прокуратуры, далеко не усвоившей себе надлежащего значения», к тому же присовокупив критическое мнение о новоявленной в правоведческом мире профессии адвоката, указывая, что «адвокатура заняла место, непонятное для простого ума», в том смысле, что судебный защитник вдруг мог влиять на общественное мнение, обращая его против государства, ибо в процессе подобной защиты «затрагивались многие [струны], молчавшие до того»; 3) «духовенство, продолжавшее], за редкими исключениями], коснеть в невежестве и мало-помалу лиша[вшееся] и того влияния, какое имело прежде»; 4) «дворянство», чье «значение как сословия стушевалось, мало чем поддерживаемое»; 5) «земства», упадок которых был вызван «недостатком оживляющей правительственной поддержки»; 6) «городское самоуправление», страдавшее от недугов, весьма схожих с земскими; и 7) «учебная система» и в целом политика в области образования, вместо поддержки вызывавшая «раздражение общественного мнения и… враждебное отношение]» со стороны молодых людей.

Лорис винил правительственные органы за «разрозненность и торопливость действий», в результате которых в социалисты и анархисты записывали всех, кто просто выражал критическое, порой даже полезное, но «не соглас[ное] с установленным порядком вещей» мнение. Здесь, настаивал он, «необходима была известная мягкость приемов и форм» со стороны администрации.