Пределы реформ. Министерство внутренних дел Российской империи в 1802-1881 годах

К концу Крымской войны формальный уровень образования русского чиновничества радикально изменился[300]. Высшие должностные лица первых четырех десятилетий XIX века зачастую получали образование в частных заведениях, на военной службе или же дома. Их формальное обучение сводилось к постижению базовых и общих предметов, а подготовительной административной школой для них становилось непосредственное выполнение должностных обязанностей. Подобная тенденция являлась результатом запоздалого создания в России развитой системы высших образовательных заведений, а также пережитком традиций XVII–XVIII столетий, когда необходимый служебный опыт сотрудник получал уже по занятии им своего поста (эта ситуация подробно описана в работе С. М. Троицкого)[301]. Как показано у Пинтнера, благодаря целому ряду образовательных реформ, предпринятых в правление Николая I, ситуация начала резко меняться. Были открыты новые университеты и элитные учебные заведения, вроде Императорского училища правоведения, а также устроена система государственных средних школ. Правительственный аппарат неуклонно разрастался, в связи с чем необходимо было обеспечить приток образованных государственных служащих, причем как в столице, так и в провинции[302]. К сороковым годам новая образовательная система уже принесла ощутимые плоды, как видно из нижеследующей статистики по высшему образованию 85 министерских служащих:

Мы видим, что около 75 % чиновников окончили высшие – невоенные – учебные заведения, в то время как всего около 6 % из них получили лишь среднее или домашнее образование.

Положения о государственной службе в Своде законов обеспечили правовой механизм, позволявший как богатым, так и бедным дворянам начать правительственную карьеру, дававшую привилегии, большей частью недоступные представителям прочих сословий. Государство нуждалось в чиновниках, а дворянство пользовалось и законным правом поступления на службу, и монополией – или, во всяком случае, приоритетом – при зачислении в высшие государственные учебные заведения. (При этом все же стоит оговориться, что в университетах обучалось значительное количество студентов незнатного происхождения, для которых образование являлось лучшим – и фактически единственным – способом подняться из социальных низов.) Выпускники автоматически производились в чины XII, X и IX классов в зависимости от их успеваемости на последнем году обучения. Таким образом, уже самое начало их карьеры располагалось на уровне, едва ли достижимом для большинства чиновников за всю их службу[303].

С формальной точки зрения Россия стремилась походить на Пруссию, где государственные университеты, и особенно юридические факультеты, снабжали правительство профильными специалистами. Вместе с тем в сравнении с прусскими русские высшие учебные заведения далеко не столь успешно прививали своим выпускникам должные технические познания, а равно и надлежащий служебный дух. Ханс-Иоахим Торке выделяет несколько причин, по которым в первой половине XIX столетия русской системе образования не удалось произвести кадровых бюрократов прусского образца. Во-первых, начиная уже с первых реформ Сперанского чрезмерный упор делался на общее образование взамен профильного: учебный план зачастую был довольно расплывчат и нацелен на предоставление лишь скудного объема общих сведений; юридические и прочие профильные дисциплины, необходимые будущему управленцу, либо просто отсутствовали, либо же преподавались поверхностно и небрежно. Пусть организация специального правоведческого образования и рассматривалась как важная государственная цель, в достижение которой учреждались факультеты и училища, тем не менее преподавание оставалось формально-сухим и мало вдохновляющим и, как следствие, в значительной степени неподходящим для создания класса критически мыслящих и юридически сведущих профессионалов, образующих костяк классического Rechtsstaat[304].

В воспоминаниях о студенческой жизни мы находим яркие очерки русского юридического образования, сводившегося зачастую к механической зубрежке Свода законов. По словам художественного критика и выпускника Императорского училища правоведения В. В. Стасова, студентов больше заботили карьерные перспективы, нежели действительные правовые вопросы. Пусть некоторые из получивших юридическое образование и вошли впоследствии в число «просвещенных» бюрократов эпохи Великих реформ, но все же было бы ошибкой полагать факт увеличения выпускников юридических факультетов среди государственных служащих знаменательным в плане общего роста прогрессивных взглядов среди бюрократов или же тенденции к «правовой монополии». Наиболее одиозные поборники автократии, этатизма и прочих консервативных ценностей, как мы увидим далее, были не только выпускниками юридических факультетов, но и служащими пореформенных судебных органов, которые впоследствии они столь усердно будут пытаться всячески ограничить[305].