Предисловие к жизни

— Как хотите, — пожал плечами Наумов, внимательно оглядев рослую фигуру молодого человека. — Плохо, что вы без ружья. Своего дать не могу: никогда и никому не даю своего ружья и своих книг. — Заметив Володину улыбку, Наумов и сам улыбнулся: — На всякий случай возьмите мой охотничий нож и Тюпу. Пожалуй, без него вам трудно будет отыскать наших.

Собрав нехитрое снаряжение — краюху хлеба, спички да нож, приманив добродушного и понятливого пса куском колбасы, Дубровин двинулся в путь.

Едва он отошел от лаборатории и обрывом спустился к реке, как оказался, в безлюдном и диком лесу. К воде с обеих сторон, точно две стены, подступали мрачные и суровые ряды могучих пихт, сосен и елей. Не отдаляясь от реки, Володя пробирался среди толстых стволов в зарослях лопуха, бузины и крапивы. Собака то исчезала в зарослях, то снова появлялась и умными глазами посматривала на своего нового хозяина.

Тайга молчала. Ее спокойствие нарушали лишь шаги Дубровина, да изредка пробегавший поверху ветерок на миг возбуждал перешептывание деревьев. Сначала тайга казалась необитаемой, но чем дальше, тем чаще и чаще попадались путнику ее жители. Лениво, с резким криком поднялись над рекой утки. По берегу бегала, выклевывая что-то в траве, черная трясогузка.

На другом берегу Дубровин увидел стадо кабанов и замер. Они мирно копались в земле, но, увидев Володю, уставились на него злыми маленькими глазками. Вдруг, захрюкав, они умчались в чащу. Тюпа лаял им вдогонку. Один раз из чащи фосфорически блеснули чьи-то глаза, пес испуганно кинулся Володе под ноги, и безоружный инженер растерялся. Он долго стоял не шевелясь, готовый ко всему, но зверь больше не показывался. Успокоившись, Дубровин продолжал путь.

Встречи с жителями тайги происходили на каждом шагу. Это держало Володю в напряжении. Заросли были густые, в любую минуту из них мог выскочить какой-нибудь опасный хищный зверь.

Вскоре Дубровин пожалел, что не послушался Наумова и не заночевал в лаборатории. Быстро надвигались сумерки. В верхушках деревьев ненадолго разлилось золото заката, и в лесу просветлело, потом солнце потухло, и, хотя небо оставалось светло-зеленым и во множестве сияло маленькими лампочками звезд, в тайге стемнело.

Путник спустился к самой реке. В образовавшемся над ней коридоре, между двумя стенами деревьев, было посветлее от слабо мерцавшей воды. Однако возле самой реки идти было невозможно, приходилось то и дело отступать. Скоро Дубровина накрыла полная темнота. Все то, что он до этого различал и обходил, теперь враждебно устремилось к нему навстречу. Со всех сторон лезли сучья и ползучие растения, цеплялись за одежду, сорвали с него кепку. Володя напряженно вслушивался в каждый шорох, преувеличивая его значение.

В довершение всех неприятностей на Дубровина навалились комары. Они лезли в рот, в нос, в глаза; вонзались сотнями игл в кожу лица, рук, ног, шеи. Володя платком повязал шею и подбородок, но это не помогло, — ежесекундно приходилось целыми горстями снимать со лба и щек липкую кашицу гнуса.

Дубровин уже не ориентировался, сколько времени он идет, далеко ли зашел, только ему казалось, что он еще не достиг поворота, о котором говорил Наумов. Пробираясь на ощупь, путник попал в бурелом, из которого, казалось, невозможно было выбраться, и тут Дубровин подумал о привале и о костре. Спичка помогла ему увидеть опрокинутые крест-накрест деревья, развороченные корни и чащобу кустарника. Рядом стоял пес, с доверием и любопытством взиравший на него мокрыми, блестящими глазами. Заметив поваленную березу, Володя уже на ощупь оторвал кусок бересты, свернул ее в трубку и зажег. При неверном, прыгающем свете факела он выбирался из бурелома, но упал, перелезая через нагромождения, переплетенные лианами, и факел погас. Снова наступила аспидная тьма, где-то неподалеку послышался сильный треск и ожесточенный лай собаки. Володе казалось, он слышит дыхание и видит сверкающие глаза зверя. Володя метнулся в сторону, побежал, сталкиваясь с препятствиями, и свалился с обрывистого берега в реку.

Окунувшись с головой в холодную воду, Дубровин тут же вынырнул. Его несло быстрым потоком. Несколько минут он плыл, отдавшись реке, стараясь подальше уйти от опасного места. Досада на самого себя клокотала в нем, он подумал: «Ты можешь быть очень умным, семи пядей во лбу, можешь окончить два института и хорошо знать, что и как называется в природе, но при всем этом оказаться беспомощным котенком, если не умеешь жить в этой природе».

Надо было выбираться из холодного потока. Повернув к берегу, Володя наткнулся на большие сучья, нависавшие над самой водой, кое-как выбрался, отряхнулся, и снова на него набросились комары, они будто поджидали его именно в этом месте, и моментально набились в рот, в нос, в глаза. В изнеможении Володя присел, и вскоре зубы его застучали от холода. То и дело стирая с мокрого лица комаров, налипавших буквально слоями, молодой инженер попытался развести костер, но не смог: спички намокли.