Предложение джентльмена

Бенедикт убрал руку, чтобы Софи было удобнее брать печенье с тарелки, стоявшей, как он запоздало понял, у него на коленях. Вид руки, тянувшейся к его паху — пусть даже на самом деле она тянулась за печеньем, — сотворил с ним странные вещи.

К ужасу Бенедикта, тарелка внезапно накренилась и неминуемо свалилась бы на пол, не подхвати он ее.

— Вы не возражаете, если я возьму последнее…

— Берите! — прохрипел Бенедикт, не дав ей договорить. Софи взяла с тарелки имбирное печенье и, нахмурившись, проговорила:

— Вы выглядите лучше, а вот голос все еще хриплый. У вас болит горло?

Бенедикт поспешно отхлебнул чаю.

— Вовсе нет. Должно быть, просто крошка в горло попала.

— Так запейте ее чаем, и дело с концом. — И, поставив на поднос свою чашку, предложила:

— Хотите, я вам почитаю?

— Да! — порывисто воскликнул Бенедикт, собирая одеяло вокруг талии в сборки. Вдруг Софи вздумается убрать с его коленей тарелку, и она увидит, как он возбужден.

— Вы уверены, что с вами все в порядке? — спросила она, глядя на него скорее подозрительно, чем обеспокоенно. Бенедикт напряженно улыбнулся:

— В полном порядке.

— Очень хорошо, — проговорила Софи, вставая. — Что вам почитать?

— Да что угодно, — ответил Бенедикт, небрежно махнув рукой.

— Может быть, стихи?

— Отлично. — Он бы сказал «отлично», предложи она ему прочесть описание растительного мира арктической тундры.

Подойдя к висевшей на стене книжной полке, Софи принялась не спеша просматривать ее содержимое.

— Байрона или Блейка? — спросила она наконец.

— Блейка, — решительно произнес Бенедикт, решив, что романтического бреда Байрона ему сейчас не выдержать.

Сняв с полки тоненькую книжку, Софи вновь подошла к стулу и уселась, предварительно расправив подол своего неприглядного платья.

Бенедикт нахмурился. Он никогда прежде не замечал, какое уродливое на ней платье. Не такое, конечно, как то, что одолжила ей миссис Крэбтри, однако определенно не из тех, что призваны подчеркнуть красоту женщины самым выгодным образом.

Нужно купить ей новое платье. Но она его ни за что не примет. А что, если сжечь старое?

— Мистер Бриджертон!

Но как его сожжешь, когда она постоянно его носит?

— Вы слушаете меня? — донесся до него голос Софи.

— А? Что?

— Да вы меня совсем не слушаете!

— Простите, — признался Бенедикт. — Просто я задумался. Прошу вас, продолжайте.

Софи начала сначала, и, стремясь показать ей, что он весь внимание, Бенедикт уставился на ее губы, не сразу сообразив, что совершает большую ошибку.

Он представил себе, как приникает к ним долгим поцелуем, какие они нежные и сладкие, и отчетливо понял: если один из них через несколько секунд не выйдет из комнаты, произойдет нечто такое, за что ему потом придется долго извиняться и за что он вряд ли получит прощение.

Потому что, если он собирается соблазнить ее — а он определенно намеревается это сделать, — нужно действовать более тонко.

— О Господи! — выпалил он.

Софи непонимающе взглянула на него. Он не мог ее за это винить. Похоже, она считает его полным идиотом — и правильно делает. Он и в самом деле полный идиот.

— Что-то случилось? — спросила Софи.

— Просто я кое-что вспомнил, — буркнул Бенедикт, злясь на самого себя.

Софи вопросительно вскинула брови.

— Кое-что, о чем совсем забыл, — уточнил Бенедикт.

— Если человек что-то вспоминает, то именно то, что он забыл, — насмешливо проговорила Софи. Бенедикт хмуро уставился на нее.

— Мне нужно побыть одному.

Софи тотчас же вскочила.

— Да, да, конечно, — пробормотала она.

Бенедикт едва не застонал от отчаяния. Черт подери! Он вовсе не хотел ее обидеть. Просто ему нужен был предлог, чтобы выпроводить ее из комнаты, иначе он непременно затащил бы ее в постель.

— Это личное дело, — пробормотал он, пытаясь как-то загладить свою вину и подозревая, что выглядит в ее глазах полным кретином.

— А… — понимающе протянула Софи. — Принести вам ночной горшок?

— Я сам в состоянии его взять, — буркнул Бенедикт, забыв, что никакой ночной горшок ему не нужен.

Софи кивнула и встала, положив томик стихов на ближайший столик.

— Я вас оставлю. Позвоните в колокольчик, когда я вам понадоблюсь.

— Я не собираюсь звать вас, как какую-то служанку! — возразил Бенедикт.

— Но я и есть…

— Для меня вы не служанка! — отрезал Бенедикт, не дав ей договорить.

Слова прозвучали более резко, чем это было необходимо, но он всегда презирал мужчин, которые мучили беспомощных и бесправных служанок. И от одной мысли о том, что он уподобляется этим отвратительным существам, ему стало тошно.

— Очень хорошо, — проговорила Софи робким голосом, как самая настоящая служанка, после чего так же робко кивнула. Бенедикт был уверен, что она сделала это специально, чтобы позлить его.

Как только дверь за ней захлопнулась, Бенедикт бросился к окну и выглянул во двор. Никого. Отлично! Поспешно сбросив с себя халат, он натянул брюки, рубашку и куртку и снова выглянул в окно. Снова никого. Великолепно!

Где же эти проклятые сапоги? Куда запропастились?