Предлунные

Финнен бросился вперед, оттолкнув женщину, которая в данный момент значила для него не больше, чем преграждающая путь мебель. На внутренних стенах лифта все еще высвечивались параметры мира, в который перешел чужак.

Ему хотелось отправиться следом. Искушение было слишком велико. Все прочее, включая Каиру, перестало его интересовать.

– Финнен? – Он остановился, но не обернулся, сделав вид, будто попросту не слышит. – Куда собрался?

Только теперь он медленно оглянулся, борясь с силой, увлекавшей его вперед. Из противоположного лифта вышел Нирадж. Финнен поколебался, в одно мгновение вспомнив о Каире и их совместном плане. Поискав взглядом темнокожую женщину, он обнаружил, что та лежит на полу, но еще дышит.

– Что случилось? – спросил Нирадж. – У тебя странное выражение лица.

– Нет, ничего, – Финнен попытался изобразить невинность. Гордость от того, что он настолько умеет владеть собой, вернула ему утраченное душевное равновесие. «Я найду этого человека, – подумал он. – Как только все закончится, я его разыщу. Вряд ли это будет особо сложно – слишком уж он бросается в глаза». – Я шел за ней, – он показал на женщину, – а она вдруг упала. Не знаю, что делать.

Нирадж присел рядом.

– Она без сознания, – сказал он.

– Думаешь… думаешь, она умирает? – спросил Финнен, прекрасно понимая, насколько беспомощно это звучит.

– Она умирает с тех пор, как осталась позади, – Нирадж поморщился и встал.

Женщина открыла глаза, пытаясь сосредоточить взгляд на лице Финнена. Она пошевелила губами, и парень откинул с ее лба седые волосы.

– Надо дать ей воды…

– Мне казалось, что мы как раз ждем ее смерти? – фыркнул Нирадж. – Ты в самом деле хочешь продлить ее мучения?

Присев, Финнен мягко взял ее ужасающе худую руку, думая, что женщина могла погибнуть значительно раньше и значительно более худшим образом. Хотя, с другой стороны, то, что он видел сейчас, трудно было назвать везением.

– Все будет хорошо, – слова прозвучали совершенно по-идиотски, и, вероятно, Нирадж за его спиной снова презрительно поморщился. Однако в данный момент его это нисколько не волновало.

Она была так слаба, что не могла ни встать, ни даже говорить. И тем не менее Финнен знал, что до ее смерти могут пройти часы.

Впрочем, это выглядело вполне вероятным. Финнен учитывал вариант, при котором им придется помочь ей умереть. Сперва эта мысль пугала его и внушала отвращение, он стыдился ее и пытался выбросить из головы. Потом постепенно с ней освоился, объясняя себе, что если им и придется так поступить, то лишь из милосердия, желая избавить женщину от страданий. Он был уверен, что подобную возможность рассматривал и Нирадж. Даже мягкосердечная Каира, с такой страстью заявлявшая, что никогда никому не причинит вреда, наверняка тоже об этом думала.

Он нервно сглотнул.

– Думаю, мы должны ей помочь, – прошептал он.

– В смысле – добить ее? – послышалось за его спиной.

Финнен кивнул.

– Сделаешь? – он струсил и не решился обернуться, посмотрев в лицо Нираджу. – Не знаю, сумею ли я.

Брат Каиры молчал. А потом, к удивлению Финнена, отказался.

Сперва он подумал, что ослышался, а затем – что ошибся насчет Нираджа. Возможно, его агрессивная, полная презрения манера поведения была во многом лишь позой. Может, он умел ранить, но не убивать.

Поверить в это, однако, было тяжело.

Наклонившись, Нирадж похлопал его по плечу. Он старался выглядеть расслабленно, но Финнен без труда заметил, что на самом деле нервы его натянуты словно канат, по которому идет акробат.

– Не беспокойся, – сказал он. – Я пойду за сестрой, а когда мы вернемся, этой женщины наверняка уже не будет в живых.

9

Каира стерла сообщение из памяти механической птицы и снова выпустила ее в город. Послание было очень коротким: «Пора».

Встав перед зеркалом, девушка заколола волосы, затем надела простое, удобное и вместе с тем теплое платье, в котором хорошо бы себя чувствовала среди холода, пыли и грязи. В уши она вставила серьги – Финнен подчеркивал, что нужно взять с собой какую-нибудь характерную бижутерию, по которой можно будет опознать тело. Все вещи были подготовлены уже несколько дней назад, а каждое движение, которое она сейчас совершала, она много раз представляла себе, ворочаясь без сна в постели.

В зеркале отражалось ее удивительно спокойное лицо. Мучительное чувство тревоги прошло, словно кто-то повернул выключатель, и Каира с трудом заставляла себя делать все медленно и тщательно. Ей казалось, что если она хоть на миг отвлечется, то взмоет от счастья в небо, будто наполненный гелием шар. То была не обычная радость, лишь опьянение адреналином, нечто вроде отчаянной эйфории тех, кто знает, что пути назад больше нет, и ставит все на одну карту.

Ей хотелось смеяться, петь и танцевать. Она знала, что это плохо, что ей следует испытывать страх, поскольку тогда она будет осторожнее, и страх этот даже где-то в ней сидел, загнанный глубоко на дно.

«Я боюсь, – подумала она, хихикая своему отражению. – Боюсь, боюсь».

Все это казалось ей чертовски забавным.