Предлунные

Спрятавшись в подворотне, Финнен смотрел им вслед. Мужчина хромал и явно с трудом соображал, женщина была уже очень слаба, но полна решимости. Он пошел за ними, держась на безопасном отдалении. Нужно было следить за женщиной, но у него не было ни малейшего желания встречаться с ней лицом к лицу. Ему не хотелось ни разговаривать с ней, ни знать, как ее зовут, а больше всего не хотелось, чтобы она спросила, зачем он торчит у ее дома. Он боялся, что в панике скажет что-нибудь вроде: «Жду, когда ты умрешь». Что несомненно было правдой, но Финнен надолго пожалел бы о подобном ответе.

Во всей этой истории чувствовалось нечто мрачное и недоброе. Нечто, связанное с ожиданием смерти темнокожей женщины, но также и с тем, что Финнен помогал людям, которых почти не знал. Особенно он не доверял Нираджу, который, по сути, мог быть на стороне не сестры, а отца. Возможно также – Финнен рассматривал и такую теорию – что все сказанное Каирой было ложью, а сам он стал игрушкой в руках скучающих и пресыщенных брата и сестры. Он почти не сомневался, что Каира – не просто наивная девушка, какой иногда казалась, а своеобразные отношения, связывавшие ее с братом, он пока что никак не мог разгадать.

Тем не менее, он ни разу всерьез не задумывался о том, чтобы отказаться от всей затеи. Порой его это беспокоило, и порой он казался себе летящим в пламя мотыльком, о которых читал в книгах. Он вспомнил, как когда-то пошел в театр на унылую драму некоего молодого режиссера – одного из тех, что редко моются, еще реже бреются, а счастливый конец считают пощечиной публике. Он хотел уйти на середине, но не смог – настолько оказался загипнотизирован. Ему нужно было знать, как закончится та история. И теперь он чувствовал себя примерно так же. А осознание, что на этот раз он сам – один из актеров, лишь добавляло пугающей пикантности.

Финнен шел за темнокожей женщиной и ее хромым спутником, уже догадываясь, куда они направляются.

В Архив.

Женщина что-то говорила – до Финнена долетали обрывки фраз.

– Мы отверженные, – объясняла она. – Мы гибнем от испорченной еды, от холода, от болезней, которые наверху вовсе не смертельны, от несчастных случаев и огня. Здесь самая мелкая царапина может убить, так как раны не заживают, только гниют. Мы обречены на смерть. Сперва все почти нормально, а потом… потом все начинает все быстрее катиться под уклон. Происходят несчастные случаи – чем мир старше, тем более они странные и замысловатые. Когда-то, в другом отвергнутом мире, моя мать погибла от удушья, когда ветер принес чью-то шаль. Один конец обмотался вокруг ее шеи, а другой застрял в механизме движущейся лестницы, который включился именно на эти несколько роковых секунд. Вероятность подобного стечения обстоятельств в мире наверху почти нулевая, но здесь… она уже достаточно велика. А в опустевших мирах еще ниже такое происходит столь часто, что хватит туда просто спуститься, чтобы погибнуть в течение… первых нескольких минут. Нас убивает энтропия, по…нимаешь? Э… энтропия и… стати… стика.

Она закашлялась, брызнув кровью на лестницу, перила и собственные дырявые ботинки. Потом согнулась, странно полуприсев, и у Финнена замерло сердце. «Все, – с волнением и страхом подумал он. – Сейчас она упадет и умрет».

Но женщина двинулась дальше. Финнен понятия не имел, каким чудом она еще находит в себе силы. Она шаталась, хваталась за перила, но шла вперед. А сопровождавшему ее мужчине, на вид намного более сильному, даже в голову не пришло ее поддержать.

Когда они вошли в Архив, Финнен осторожно шагнул следом, подумав, что даже если его заметят, это, собственно, уже не имеет значения.

Один из временных лифтов был разрушен, и хромой мужчина попятился при его виде. Женщина взяла его за руку и повела к другому. Она все еще что-то объясняла слабеющим голосом, а он молча слушал, время от времени раздраженно тряся головой.

Что с ним такое? Он что, потерял память, и теперь ему нужно все объяснять, словно маленькому ребенку? Даже как работают лифты? Как тогда он оказался в прошлом? Ведь он наверняка сверху, он не может быть одним из отверженных – иначе искалеченная нога давно бы его убила.

И тут до Финнена дошло. Даже не просто дошло – по-настоящему осенило. Лицо без следа морщин, своеобразный акцент, наконец снимок, на котором тот убегал от Магрита – летящий на Крыльях и окруженный отражающим полем фотограф наверняка внушал своим видом дьявольский ужас.

Хромой мужчина явился со звезд и каким-то чудом, вместо того чтобы сразу погибнуть в самом нижнем из миров, добрался до того, что выше. А временной лифт обрушился, потому что он с ходу проскочил слишком много отвергнутых реальностей, причем явно сам понятия не имел, как это ему удалось. Все это казалось… пугающим, почти невероятным, и тем не менее несомненно было правдой.

Финнен в одно мгновение позабыл обо всех проблемах Каиры.

Хромой вошел в лифт, а его спутница отступила назад. Губы ее сложились в слова: «Иди, я не могу».

И мужчина исчез.