Предпоследний выход

– Нет, мелочёвку всякую, – Наскоков вспомнил недавний утренний отдых с собственным забытьём и вообразительным выступлением вперемешку.

– А какого сочинителя, позвольте полюбопытствовать?

– Самого выдающегося, кажется.

– Покажите.

Ятин глянул вопросительно на ладонеглядку. Тот немедленно воспроизвёл кусочек того представления.

– Так это ж моё! – воскликнул временно знакомый художник.

Его напарник поёжился и сунул голову в плечи.

– Неплохая вещица, – поспешил с похвальбой вынужденный собеседник.

– Ну, так, безделица. И вообще. Мне теперь всё моё искусство кажется безделицей, даже несравненно лучшие вещицы, любимые народом. Ворочусь домой, такое насочиняю! У меня голова лопается от изобилия образов.

Снаружи раздался нервный гудок. Это сани сообщали о своём отбытии назад.

– Что ж, в добрый путь, – Ятин поднялся из-за стола.

– И вам того же, – выдающийся живописец грёз тоже встал, поднял молчаливого попутчика, и оба поспешили до саней, выпускающих из себя второй, более нервный гудок.

Те вскоре довольно зажужжали, тронулись, обдали сторожку снежной пылью и исчезли из виду. Ятин позволил себе тоскливый провожающий взгляд.

– Пойдём? – проводник воздел равнодушный взор на путника по зарубежью, – за углом ещё одни сани есть. Запасные. Можете назад податься, если захотели.

– Пойдём.

Проводник впереди, Ятин за ним. Вошли в ледяную пещеру. А там – ходов разных – и туда, и сюда, и вниз, и вверх.

– Заблудиться тут, в самый раз, – восхищённо сказал житель ГУЖиДе полновесными словами.

– На то и проводник, – тоже вслух, но со скрипучестью сказал проводник и кинул на путника взгляд из-за спины, – я сам, вообще-то, не знаю, куда точно идти. Всякий раз меткий выбор меняется. То пещера иная знакомая заледенеет, закупорится, то прорвётся и выявится новая, не испытанная. То вообще много чего произойдёт.

– И сейчас не знаете правильного пути?

– Не.

– Так куда мы идём, ничего не ведая?

– Дойдём. Не бойсь. – А у самого в глазах промелькнула тень боязни, и в голосе возникли оттенки испуга. – Не бойсь.

Ятин опять встревожился. Но в сию же пору на помощь к нему пришла сила воли. Внезапно. Она-то и сгладила ершистость смятенного воображения. Но не до конца. Разреженное пространство страха со слабо растворённой в нём досадой слегка сдавливало его грудь, и дыхание выдавало некоторую робость, сбиваясь с равномерности.

– Так я и не боюсь, – сказал он, поводя плечами, как бы смахивая с себя некрепко обнимающее его досадное пространство. И дыхание тоже наладилось. Он ещё и одноразово хихикнул в нос.

– Здесь, кажись, налево, – говорит проводник и останавливается.

Идём налево.

– Вниз надо.

Вниз, так вниз.

– Ага, вон поворотик. Нам туда.

Идём туда.

– Взглянем на то дальнее колено вверх.

Подошли, взглянули.

– Хе. Тупик.

Назад.

– Подальше есть ход вверх.

Пошли известным ходом.

Ещё многажды сворачивали, склонялись и восходили. Любомир Надеевич давно растерял способность запоминать в уме последовательность хитрой кривой нити в поступи проводника. Он постановил для себя свыкнуться с мыслью – быть послушным ведомым, и не стыдился такой должности. Так оно спокойнее.

Совершенно вдруг возникло широкое устье выхода из путаницы пещерного узора. Слева плескалась вода у маленькой пристани. Виднелась и узкая лодочка. Справа, невдалеке внизу, на краешке обрывчика стоял такой же домик, что остался по ту сторону хребта. Сторожка. И ото всех внешних областей до устья выхода из пограничной ледяной пещеры доносился истошный гомон, перенасыщенный разновысотными голосами.

– Всё, – сказал проводник с щепоткой остатка испуга в голосе, с трудом перебивая шум, производимый невидимыми обладателями лужёных глоток. – Всё. – И он вздохнул с явным облегчением, а тени и оттенки страха улетучились.

Ятин не слишком доверчиво взглянул на него. Боком.

– Теперь тут буду сидеть, – проводник слега покачался в коленях, – там, – он указал на сторожку внизу. – А для вас вон та лодка. Усаживайтесь и плывите по течению. Других проводников тут нет. Бог в помощь.

Любомир поёжился.

– Только не пропустите поворота. У границы леса. Видите, во-о-о-он, далеко-далеко темнеется полоска. Почти не видать. Если пропустите, очутитесь во-о-н, в низочке, – он снова указывает вниз, где виднеется избушка, похожая на остановку скоростных саней по ту сторону хребта. – Вообще обычно водичка сама вас, путников подтягивает к пристани. Не упустите той остановочки. Ага. – Проводник поднял руку в знак прощания. – Значит, вы в челночек, а я в низок. Буду ждать кого-нибудь из охочих погостить в Гужидее.

Любомир поглядел в синюю лесную даль, а затем в сторону избушки. Туда – расстояние на целую пару вырезок ходьбы, а тут – высота всего-то с полсотни ростов человека.

– Нет, обратно оттуда сюда не залезть, – угадывая мысль приезжего, сказал проводник, начиная уходить в свою сторону, – туда прыг, прыг, а вспять никак, зацепиться не за что, и скользко, не удержаться.

– А как вы оттуда возвращаетесь под всем этим ледяным хребтом с непредсказуемыми пещерами?