Предпоследний выход

А вот и знаковый поворот, о котором поведал проводник. Надо бы сдерживать прыткую скорость. Но кораблик уж больно разогнался, да прошмыгнул мимо, не успев подчиниться ни основному течению видавшей виды реки, ни мысли совсем неопытного речника. И лесистый берег, этакий взлобок с небольшим песчаным мелководьем и с уготованным на нём шестом проплыл на отдалении. В груди у путника по зарубежью всколыхнулась досада вперемешку с тревогой. «Неужели так и не выбраться мне из реки? Экая неловкость. Или мне дают знать, что лучше бы воротиться»? Любомир Надеевич глядел на огромную лиственницу, венчающую возвышение над пропущенным причалом, и на непомерно великий неестественный гриб у её подножья. Неподалёку выдавался подгнивший пень старого дерева с водруженным на нём валуном. Ускользающее зрелище, своей необычайностью ненадолго отвлекло от тяжёлой мысли. Он припоминал многочисленные изображения в учебных пособиях, рассказывающих о дикой природе у себя в ГУЖиДе, и сравнивал их с миром, увиденным непосредственно, даваясь диву. А берестяной чёлн двигался дальше и дальше, и спустя полчаса его поднесло к новому повороту, также ведущему вспять к ледяным горам, облепленным землёй. Что же это получается? Выходя из дома и чувствуя, что позабыл что-то важное, не стал возвращаться ради гладкого пути, а тут на тебе, именно возвращение и посулилось само. Ятин снова почувствовал на себе пространство страха с растворённой в нём досадой. Но тут же и возникло явное везение, и оно подтвердило правильность приметы о норове пути. Повезло. Путь к цели не прервался. Глянь-ка: снова показался выразительный взлобок, песчаное мелководье, уготовленный шест. «Наверное, нарочно так придумано, для таких как я, ротозеев», – радостно подумал Ятин и удачно причалил.

Здесь и выбрался пришелец на берег Дикой Лесной России, хоть и обидно проскочил первый причал. Успешно достиг неясной цели. Оказался вблизи краешка немереной естественной страны, занимающей просторы между величайшей китайской стеной многопространного Китай-города и не менее великими цепями искусственных ледяных гор, обрамляющих самое большое ГУЖиДе, и тоже Русское. Радость радостью, но не забыл он путеводное наставление проводника. Зарочил бичевой лодию, привязал её к шесту и остался ещё более довольным собой, резко выдохнув воздух из недавно растревоженной груди. Роскошные лиственницы, причём без грибов под собой, свободно отстоя друг от друга, расцвечивались золочёными верхушками в лучах восходящего весеннего солнца. Впрочем, восходить ему не составляет нужды. Солнечная круговерть поздней весны при закате лишь полого вонзается в черту, разделяющую небо и землю, на пару осьмушек скрывается за ней и снова всплывает наружу. И тёмной ночи здесь не случилось перед приездом гостя. И росы не выпадало. Береговые камни сухо поблёскивали гладкими поверхностями меж общей пёстрой замшелости.

Ятин торопливо взбежал на крутой пригорок, царапая колени о камешки и коренья. Незнакомая местность, надо сказать, его не жаловала. Пару раз он едва не вдырился в незаметные то ли ямы, то ли зажоры. Но недолго он так мучился. Впереди показалась обустроенная тропа, устланная травою. Он и ринулся туда, очередной разок спасая тело. И всё-таки упал, но ловко, на четвереньки. А по тропе, навстречу выдался Лесной человек, вальяжного виду, одетый в медвежью шкуру мехом наружу. Он добродушно и наряду с тем насмешливо настраивал багрянощёкое лицо, рассматривая нагого пришельца, опоясанного неизвестными предметами, трясущегося от холода, в положении настоящего дикаря, и цокал языком.

– Ты русский или китаец? – услышал туземец речь из дрожащих уст новоявленного обитателя дикого мира, поднимающегося в полный рост.

– Хм, конечно, русский. Где в мировом пространстве ты видел диких китайцев, кроме их иеренов? Они поголовно живут в Китай-городе. И о-го-го, далеко-далеко, так далеко, что никто его не видел. Говорят, стена больно высокая, – туземец оказался словоохотливым. – И я не иерен, даже не леший али шишок. Обыкновенный вольный человек.

– Ладно, а то я проскочил нужный поворот и вот, усомнился. Тогда окажи, любезный, гостеприимство, что ли. В твоём кусочке мирового пространства, – пришелец отряхивал ладони от засохшей хвои.

– Одет ты, гляжу, не по времени года. – Туземец снял с себя медвежью шкуру, оставаясь в исподнем, то ли связанном, то ли сплетённом, то ли из травы, то ли из берёсты. И накинул её на Ятина. – Пошли.

По пути виднелись иные обустроенные тропы, ручейки, махонькие озерца с травяными и песчаными бережками. Повсюду были заметны плоды заботливой человеческой руки.

– Заходи в жилище наше. У нас вотепло.