Предпоследний выход

– Девку одну пристроить надо. Немку. Она как-то единственная спаслась после крушения вашей искусственной птицы. Та, должно быть, летела из Евро-Гренландии в Китай-Город. Сломалась прямо над нами. Поначалу казалось, будто приземлиться хотела у нас. Но потом переломалась на кусочки. На одном из кусочков девка-то спаслась. Будто листочек падал он. Будто сам воздух его снизу поддерживал. Другое всё повалилось на гораду. Вот мы и приютили девку. Есть смысл возвращаться ей в Гужидею, или нет, – моя задача выяснить.

– О! смысл! Да поди, разбери. Я сам только что из Подивози! Целый месяц гулял. Кроме восторга ничего не имею. И горады, эти наши общие с вами давние места проживания, тоже видел. Мы-то новые горады построили, не можем без них, а у вас там только медведи живут. Но, признаюсь, жить постоянно в той стране вашей не стал бы.

– О том и речь. Девка, Вамварькой кличем её, будто прижилась, но и печаль набегает на неё иногда. Понятное дело. Вот обследовать надо ваши условия. Небось, сгодятся ей. Вдруг, просто замешкалась она у нас надолго, а родина-то – Гужидея.

– Но, говоришь, немка она. А то, что русскому хорошо, немцу смерть, слыхал пословицу?

– Так до Евроландии пешком не дойти. Я-то поначалу подумал, не в дикую ли Германдию сначала ей податься, чтоб та пока пообвыклась. Но слишком опасное предприятие. Там ведь горад полным-полнёшенько. Медведей – не счесть. Словом сказать – медвежий угол. И люди живут по законам косолапых. Убьют её сразу, на границе, за чужую примут.

– В дикой Германдии не был.

– И я не ходил. Но слухи-то ходят.

– Хе-хе. Снова образное замечание.

Посидели. Помолчали.

– Знаешь, а я тебя повожу по разным людям. Поговоришь. Подумаешь. А сначала просто поживи. Походи, погуляй.

Долго Вамнам в ГУЖиДе не задержался. Походил, погулял, поговорил с людьми. Благо, имеются тут собрания голосового общения. Сгодились. Тем не менее, нужда, ничем не отличимая от любопытства, возымела действие. «Хорошие люди есть, можно жить среди них», – оценил он его общество. Да пошёл домой. На сей раз воспользовался законными услугами. По дороге складывал усвоенные впечатления в произведение словесного искусства, чтобы подробно подать всё виденное Вамварьке. Его довезли, как и Ятина, до погранзаставы. Но проводника на месте не оказалось. Думаем, поджидал провожаемого на той стороне. По-видимому, тот, кто Ятина перевёл на авось, да и застрял в избушке, что в низке. Выходит он порой на околицу и вглядывается вдаль – не скользит ли по речке лодчёнка с гостем? Гужидеянином ли, едущим опять домой, или подивозцем, подавшимся в ГУЖиДе. Вамнам не стал ни дожидаться, ни искать встречи с проводником. Ему вожатые ни к чему. Смело двинулся по запутанным дорожкам. И вышел к устью пещеры, за которой раздавался гомон птичьего торжища. Взял запасную лодочку. Их припасено несколько штук. И всё. Поехали.

Проводник, заметив его уже вдалеке от нижней сторожки, покачал головой. «Видать, из диких», подумал он.

Глава 24. Вамварька

Вамварька, тем часом, истосковалась на чужбине и, не дожидаясь Вамнама, ушла на привычный Ближний Юг. Одна. Притворилась, будто с провожатыми идёт, с местными, а на самом деле – одна-одинёшенька. Ночевать всегда найдётся, где. Вдоль реки попадаются землянки, а меж них обязательно есть особые убежища для путников. Впрочем, любая землянка готова стать приютом для одинокого ходока. А водоразделы, по которым необходимо идти от одной реки к другой, не столь и долгие будут.

Вамварька шла теми же путями от реки к реке, что и Вамнам вёл её сюда. Смекалистая. И память хорошая. Хотя, предметы, ранее попадающиеся на глаза, предъявляли ей противоположную сторону. То есть, когда она шла сюда, примечала, так сказать, лицо, а теперь видит затылок. Но узнавала признаки сразу. А если сомневалась, оглядывалась для подтверждения. Не заблудилась.

Было время подумать. Ведь, когда идёшь, лучше думается. Правда, при помывке в тёплой купальне получше, но да ладно. К тому же, у Медозы там что-то подпорчено, водичка плохо идёт, да с подогревом нелады, а Никола-Нидвора пока не починил.