Предпоследний выход

– А? Ну да, в деревянном. Хе-хе. И в огненном пока. Но дерево потихоньку научается тепло да шибкую горячесть давать из себя. Берёт от солнца, отдаёт нам. Вскорости не надо будет дерево жечь, чтобы обогреваться.

– И поганые тоже? – Гость не вник в слова об особых способностях дерева, потому и не стал любопытствовать по поводу подробностей да уточнения, а перевёл речь на иное.

– Что?

– В деревянном веке живут.

– Они-то? Не, у них именно каменный век на дворе. Отсталый народ. И обменом занимаются. Исподтишка. К дальним соседям ходят. Не могут отвыкнуть от страсти к наживе. Но не столь часто, всё реже да реже. Наше воспитание. Скоро научатся быть настоящими людьми.

– Настоящими, значит, всё делать только руками, не изготовлять и не применять средства производства? Таковы ваши главные устои обитания в природе.

– Правильно понял. Не изготовляем средства производства. Никакие. И всяких особых подсилок для удобства не делаем. Только приспособлениями пользуемся. Да и те нам природа подносит. Чего повторять одно и то же. Не горюй. И тебя научим. Норов у тебя хваткий. Вона как скоро стрелять научился.

– В медведя, небось, попаду, – сказал Ятин, посмеиваясь над своей сноровкой в стрельбе из тростникового дула. – Если я верно понял, медведи облюбовали себе все горады вообще. Они там, как дома. Владельцы, одним словом.

– Метко понял. Горады заполнены берлогами. Но мы туда не ходим. Мы на косолапых не охотимся. Обороняемся порой, это да. Если нападут. Ну, и – того – приходится убивать. Но только не мечку ихнюю, матуху. Она хоть и нападёт, никогда не убиваем. Лучше самим уйти подальше. А ещё косолапые наши борты с мёдом находят и разоряют. Мы-то с воросками дружим, а те полностью снимают мёд. Мало им горад, нарочно оставленных с большими запасами наживы. Всюду лезут, одним словом. Но за эти безобразия мы их не бьём, гоним только. А нынче горад на нашем пути не встретится. Стрелять будем, если случится такая беда, то в рысь. Она коварная. На дереве сидит, и вдруг, бац, тебе на плечи, и давай шею грызть. Лучше будет, если мы её наперёд обставим.

– Тоже нарочно не охотитесь?

– Нарочно – нет. Вынужденно только. И лишь в походе. Всё равно, что на комара. Тот ведь тоже норовит куснуть да кровушку пососать. Прихлопнул, и все дела. Охота – не наше занятие. Лес и так всё даёт для пропитания, одежды и убежища. Среда.

– И часто вас зверьё вынуждает себя убивать?

– Комары?

– Нет, хищники покрупнее.

– Случается. Бывает, что приходится защищаться от них решительно. Потому-то и орудия на то имеются. Оборона обязана быть сильнее нападения.

– Оно видно. Женщины-то у вас в рысьих шкурах.

– Заметил. Молодец, образованный. У нас манера такая: удолюды в медведях, лонолюдьи в рысях. Они и стрелять, порой, лучше удолюда умеют. Моя – нет, хуже меня стреляет. А другие удолюды аж стыдятся: подарить лонолюдье нечего на выходные, сама добывает.

Любомиру Надеевичу всё не давало покоя поражение в споре о преимуществах здешнего образа жизни. Вот и решил взять отмщенье.

– Да, но с комаров-то вы шкуры не снимаете и не пользуетесь ими. Как, по-твоему, понимать сравнение убийства хищника с убийством комара?

– Пристыдить хочешь? Давай, давай, стыди. Дикие мы. Действительно используем шкуры врага. Всякий хищник – ворог. Медведь это ж лесной чорт, понимаешь? Только не ради того мы их убиваем. Одёжка-то у нас есть и другая, растительная. Основная. А это, – Никола-Нидвора ткнул пальцем в своё верхнее одеяние, – это, если хочешь, память о победе над лютым хищником. А заодно и тепло.

– А другое зверьё?

– Что другое?

– Как с иными животными уживаетесь?

– Люди здесь животных не утруждают. Ну, бывает, что лишь пчёл. Ты уже знаешь про наше бортничество. Люди животных не утруждают, но правят ими. Правят, но незаметно для них. Без насилия. Дружески. И лесом – тоже. Природа ведь, – людской дом. И, как за любым домом, люди ухаживают за ним. Может быть, это вообще, звериный сад. А люди – садовники. Здесь каждое дерево ухожено, каждый ручеёк обустроен, каждый камень на месте. Тоже, ведь, видел. Но, что касается убежища животных, то всякое из них – неприкосновенно. И бытование их между собой – тоже. Животные здесь домашние в том смысле, что живут в общем нашем доме. Приходят иногда в гости. Кроме хищников да комаров. Те обходят нас далеко.

– Заметил, заметил. И ещё понял, что вы не используете животных в извозе. Сами ходите.

– О! Смекалистый ты. И это я тоже сразу понял.

К тому времени и женщины вышли из землянки в полном снаряжении. На них сидела надёжная обувка, а с плеч и бёдер свисали многообразные котомки, лукошки, кузовки, севалки, зобни, мостинки, набирухи и прочие сетева да веки.

– Туески с обечайками не забудьте, – сказала жена и, прищурив один глаз, оценивала пришельца из ГУЖиДе на предмет способностей ходока.

«Хорошо, что я и дома передвигался пешочком да пешочком, не привыкать к ходячей жизни, – как бы ответил он ей мысленно. – Но не познакомили нас именами. С неизвестной Вамварькой будто бы знаком. А эти обе, кому кто»?