Предрассветные боги (СИ)

— Дошли быстро. Воинов не встретили. В первом аиле дети да старики — не заходили. В поле нашли ваших: восемь женщин и дети. С нами ушли три и четыре малых. Остальные вторыми женами в домах сакха живут — не пошли. Щеки толстые, руки толстые — их хорошо кормили. Хорошо одевали. Они довольны. Во втором аиле на другой день взяли шесть женщин. С ними трех детей и двух девушек. Все тощие — не кормили их. Много работали — солнце совсем сожгло. Много били. Спали на земле под небом. Для всех одна кормушка. Как у собак, на земле, — ощерилась Айрул, стиснув кулаки. — Дети тощие, кости торчат. Девушек кормили. Совсем молоденькие. Их в наложницы готовили. Кормили, а они все равно тощие. Детям куски отдавали. Их били осторожно — боялись попортить. Великая смерть была сердита. Ее лицо — камень, ее сердце — справедливость. Она не знает добра, она не знает зла. Она сказала: нельзя наказать тех, у кого нет души. Они и так наказаны. Они заслужили своего черного бога Ыбыра. Небесный отец Тондир закрыл для них небо. Великая мать Ымай закрыла для них свое сердце. Великая смерть сказала: нельзя наказать тех, кто уже наказан. И мы ушли, не тронули их. Той ночью пришли в третий аил. Там спали только дети. Сакха творили черное колдовство. Убили двух светловолосых женщин. Потом развели костры на их костях. Они просили Ыбыра отогнать от них мор.

— Какой мор? — не сдержался Парвит, порушив набухшую предчувствием какой-то невнятной жути тишину.

— Тот, что наслала на сакха Великая смерть, — мрачно напомнила Айрул. — К старейшим того аила прибежал воин. Он вырвался за Великую реку и прибежал в свой дом. Старейшие решили просить Ыбыра о милости. Они очень сильно боялись и развели костры на костях рабынь. Наши старики говорили, что давно-давно и народ Хун так делал. Диким был и не знал правды. Великая мать Ымай научила народ Хун правде. И тех костров больше не разжигали. А сакха, — презрительно сплюнула она, — все еще дикие. Кости они вынимали из живых. Собирали их кровь, пока сердца еще стучали. Кровь с мертвых нельзя отдавать Ыбыру. Ее хозяин — Ырлиик. Он не простит, если отдать его кровь другому.

Ильм не выдержал такой мерзости, подскочил и бросился прочь. Остальные молчали: тяжело, страшно. Даже бабы, жавшиеся друг к дружке, не пикнули, не охнули. Они желали знать, от чего, может, и сами уходили пусть даже в неизвестность.

— Остальные светловолосые женщины хотели защитить детей. У них были только палки. Но тот воин сказал старейшим: рабыни посмели поднять руку на сакха. Надо отдать их Ыбыру. И детей отдать, хоть и есть в них кровь сакха. И девушек отдать, что пришли на эту землю детьми. У них чужая кровь, дурная кровь. Из-за них пришел мор. Он сам убил трех женщин. Остальных потащили вытаскивать кости для костров. Мы не знали, мы потом узнали. Когда пришли, последняя женщина умирала. И двое детей умирали, и три девушки. У Великой смерти каменное лицо — мы не увидали на нем гнева. У нее справедливое сердце, — вздохнула Айрул, прикрыв глаза. — Она ничего нам не сказала. Она выросла большой-большой — до неба. Ее глаза пропали — там загорелись кровавые звезды. Ее волосы пропали — на голове шипели черные змеи. Ее белое лицо заслоняло луну. Тот воин, что принес весть про мор и убил трех женщин, умирал долго. Кричал громко и катался по земле. Сакха хотели бежать, но их ноги вросли в землю. Они падали один за другим: и старики, и мужчины, и женщины. Их лица становились серыми, как камень. Их глаза становились, как лед под зимним ветром, когда умирает трава. Великая смерть снова стала девушкой с белым лицом. Потом, когда в аиле не осталось живых. Он был большим — тот аил. Потом мы проводили светловолосых и их детей за кромку. Великая смерть знает, как нужно было сделать правильно. А потом забрали четырех детей, восемь девушек и ушли из мертвого аила.

Айрул замолчала, взяла чашу с водой и долго пила.

— И где теперь Великая смерть, — спокойно переспросил Драговит.

— Она оправила нас сюда, — ответила ему Куан также из народа Хун. — Велела идти к Драг-Овату, уводить к нему рабынь и детей. Она взяла с собой только Баиру и Янжи с их волчицами.

— А когда она вернется, Великая смерть передать не просила? — так же спокойно полюбопытствовал Рагвит. — Она своим братьям велела хоть что-то сказать?

— Она велела сказать своим братьям, чтобы те шли к Великим водам, — вновь молвила Айрул. — Великая смерть поскакала в логово Ыбыра. Очень быстро поскакала. Она велела передать: ждать больше нельзя. Боги, что пришли на землю, зовут ее.

— Так и знал, — пробурчал Перунка, ковыряя землю ножом.

— Что знал? — переспросил Драговит голосом, что спокойней самой смерти.

— Ничего, — буркнул бог и отвернулся.

— А ну пошли! Перемолвимся по-родственному.

Тут даже мужики с парнями обалдели, когда их вожак подцепил грозного бога под мышку и потащил прочь.

— Эй, слышь! — поймал Звана за руку лежащий у костра Небор, что все еще не мог вставать на обожженные ноги. — Чего спросить-то хочу.

К нему тотчас стеклись все его куницы. А к тем и Тугор прибавился, и еще парочка его родовичей.