Представление должно продолжаться

– Почему же? – Люша подняла бровь. – Я как раз за. Революция ведь происходит не по чьему-то произволу, а тогда, когда уже не может не произойти. Я это близко видела еще в 905 году и теперь хорошо понимаю. Что дальше будет – интересно, все заново. И людей этих, которых теперь власть привечает, я тоже знаю хорошо, их только что из поленьев вытесали. Стало быть, возможно и дело, и жизнь, и рост…

– Люба, я отказываюсь тебя понимать.

– Да на здоровье. За Валентина-старшего не беспокойся. Он уйдет.

Александр обвел глазами комнату, ища поддержки. Напрасно. Даже охотники и наездники с картин, развешанных по стенам, и те смотрели куда-то мимо.

* * *

Полковник Рождественский навсегда покидал имение Синие Ключи. Он уходил на рассвете, уносил с собой много воспоминаний и чувствовал себя сильным. На холме, на ветру достал лиловый конверт, развернул сложенный лист, прочел, щурясь:

Надобно смело признаться. Лира!
Мы тяготели к великим мира:
Мачтам, знаменам, церквам, царям,
Бардам, героям, орлам и старцам,
Так, присягнувши на верность – царствам,
Не доверяют Шатра – ветрам.

Знаешь царя – так псаря не жалуй!

Верность как якорем нас держала:
Верность величью – вине – беде,
Верность великой вине венчанной!
Так, присягнувши на верность – Хану,
Не присягают его орде.

Ветреный век мы застали. Лира!

Ветер в клоки изодрав мундиры,
Треплет последний лоскут Шатра…
Новые толпы – иные флаги!
Мы ж остаемся верны присяге,
Ибо дурные вожди – ветра.

(Стихи М.Цветаевой)

Глаза слезились. Должно быть, от ветра. Утро расцветало над полями, как огромный алый тюльпан.

Глава 23, В которой Степан женится на Агриппине, а калужские большевики твердо решают бороться с волшебной контрреволюцией.

Дневник Люши Осоргиной.