Представление должно продолжаться

* * *

– Юродивые угодны Богу, Марья Даниловна, – сказал Кашпарек. – Подвиг юродства в христианстве – один из главнейших. Говорить правду власти ничуть не проще, чем комиссаров убивать.

Маша попыталась вглядеться в темные, непроницаемые глаза юноши. Не увидела в них ничего, кроме собственно темноты.

– Большевики – бесы, – хриплым, простуженным голосом сказала она. – Волки в овечьей шкуре. Притворились, что хотят царствие Божье на земле построить, а на деле… Дьявол им хозяин. Кто с большевиками сражается, те – воинство Его.

– Чтоб царствие Божье на земле построить, сначала надо землю ангелами населить, – заметил Кашпарек. – Причем не фальшивыми, а настоящими. Люди уж один раз пытались в Божьем царстве прижиться, так Бог, помнится, сам их оттуда выгнал.

– Ты смелый парень.

– Да.

– И сильный.

– Да.

– Но, если все обернется к худу, даже тебе не под силу тягаться с русской историей.

– Это мне и не нужно. Может, когда придет время, просто удастся вытащить кого-то близкого из-под ее колес.

– Ты еще и честен. Хорошо. Оставайся с нами.

– Благодарю вас, Марья Даниловна.

Он наклонил голову и отступил. Она повернулась к иконам, перекрестилась широким, точным, привычным движением. Лампадки перед иконами горели ровно и ярко, озаряя не только лики, но и бревенчатые стены землянки, возведенные добротно и основательно – как и положено строить человеку для житья.

* * *

Актовый зал мужской гимназии был просторным, в два света. Но неровные ряды скамей, изрядно порезанных гимназическими ножиками, и прямоугольные пятна на месте снятых портретов августейших особ, придавали ему сиротский вид. Может, именно поэтому Калужский ревком решил провести собрание именно здесь.

– Алексеевский уезд у нас – просто какой-то рассадник контрреволюции! – сокрушенно покачал головой председатель ревкома. – Дети в Москве и Питере мрут от голода, из Ташкента, из Астрахани, с Урала, через всю страну шлют эшелоны с продовольствием, а от нас, в непосредственной близости от столицы, из наших самых хлебных мест – совершенно никакой помощи городским товарищам. Более того, все прибывающие из города продотряды – как будто в болоте тонут…

– Никуда они не тонут, – высокий человек с сабельным шрамом через все лицо нервно одернул гимнастерку. – Их просто тайком, в спину, из засады убивают враги. И, чтобы это наконец прекратилось, мы должны действовать много более решительно, чем сейчас.

– У нас не так много сил. Чтобы действовать более эффективно, нам для начала следует поточнее представить себе, что там происходит. Сегодня мы здесь собрались именно для того, чтобы попробовать суммировать все имеющиеся сведения и выработать план действий.

– Должен сообщить уважаемому собранию, что это и при Керенском и даже при царе был весьма проблемный уезд, – отметил человек учительского вида. – Бунтующий народный дух. Там еще в 1902 году, задолго до первой русской революции жгли помещичьи усадьбы…

– Значит, нужно дать им жестко понять, что сейчас не время для бунтующего духа – республика в кольце фронтов и в тисках голода. Роль крестьянства не бунтовать, а кормить взявший власть пролетариат, а потом – вместе с ним, рука об руку, строить новую жизнь.

– Анархистская республика – это самое простое, – заметил гладковыбритый мужчина с серьгой в ухе, у которого из-под кожаной куртки виднелась тельняшка. – Там мужики в анархизме ни в ухо ни в рыло, им лишь бы пахать-сеять никто не мешал, а после – в амбар к ним не лез. Революционной тонкости момента они не понимают и никогда не поймут. При том – трусливы, единоличники по сути и веруют в Бога напополам с суевериями. Агитировать и уговаривать их бесполезно, но силу они прекрасненько понимают и уважают. С полдюжины главарей и еще пяток для острастки публично пустить в расход – и все остальные пришипятся в полном ажуре.

– Кто-то у нас там в этой республике есть?

– Разумеется. Анархисты разогнали комбед в Торбеевке и арестовали его председателя, но все товарищи, по счастью, живы и готовы выступить по сигналу…

– Отлично. Что с бандой, убивающей приезжих товарищей?

– Туда внедриться никак не удается. Руководит отрядом, по всей видимости, действительно женщина, из бывших монашек. Проницательная, умная, бесстрашная фанатичка. Отряд очень мобилен, постоянно меняет дислокацию, не использует даже повозок. Население всей губернии видит в них божьих мстителей за продразверстку, кормит, одевает и даже вооружает, несмотря на опасность. С анархистской республикой, как мы понимаем, у них договор о взаимосотрудничестве, хотя основные платформы разительно различаются. Мы попытались отправить в банду сочувствующего большевикам товарища из бывших семинаристов, но он бесследно исчез. Может, погиб, а может, попал под влияние их пропаганды. Все-таки основные платформы, если рассудить, у них общие…

– Не до обсуждения платформ, увы, – поморщился председатель. – Банду, стало быть, надо просто выслеживать снаружи и уничтожать. Это будет непросто… А что там еще?