Предвестники

   - Да, - повторил Лаэнар. Его голос звенел. - Всегда.

   Зертилен кивнул. Потом взял за руки меня и Ниму, и несколько мгновений мы стояли молча. Я словно вернулся в детство, словно не было больше никого, - только я, Нима и учитель, парящие в потоке песен, в волшебстве Рощи.

   Потом учитель сказал:

   - Эли. Нима. Я рад, что увидел вас. - Он улыбнулся и разжал руки. - Мне пора идти. Прощайте.

   Он повернулся и пошел прочь. Голос воды и ветра был громче его шагов, и вскоре и сам он исчез среди деревьев, стал неразличим.

   - Что случилось? - спросил Лаэнар. - Почему он ушел?

   Я не знал, что ответить.

   Мне хотелось задержаться в Роще - меня не ждали к утреннему построению, я мог бы прийти в крепость позже. У ручья было так тихо, ни души, только мы. Отголоски песен сплетались и влекли к себе, звали сесть над водой, смотреть на мерцание солнечных бликов.

   И так можно сидеть и смотреть вечно - пока жизнь утекает, проходит мимо. Пока флейта поет, качаясь над сожженным Фортом и ветер мчится в недостижимой высоте, над облаками.

   Я чувствовал сейчас, как и в тот далекий день - я должен уйти из Рощи, чтобы жить настоящей жизнью.

   - Мне пора в крепость, - сказал я, и Нима тотчас откликнулась:

   - Я провожу!

   Ее беспокойство искрилось в воздухе, вспыхивало в движениях и словах.

   Зачем учитель позвал меня?

   Я думал об этом всю дорогу до площади, и не мог найти ответ. Мысли путались, тонули в городском шуме. Повозки грохотали, подпрыгивая на неровной мостовой, голоса и шаги сливались в неразличимый гомон, утренний гонг расходился над городом словно волна. Брусчатка была холодной, осеннее солнце не согревало ее.

   Лаэнар спрашивал о чем-то то меня, то Ниму. Я отвечал, иногда невпопад, и Нима смеялась.

   У ворот я остановился, собираясь произнести привычные слова, - назваться, поручиться за своих спутников, - но гвардейцы расступились, пропустили нас во двор.

   - Поторопись, тебя ждут, - бросил один из них мне вслед.

   Построение уже завершилось, но двор был черным и серым от офицерской формы. Толпа закрывала от меня лодку - она стояла на опорах, у дальней стены. Но никто не мог скрыть песню полета - с каждым моим шагом она становилась все громче, звала в небо.

   - Эли!

   Я обернулся.

   Джерри подбежал ко мне, кивком указал наверх, спросил:

   - Идешь туда?

   Я не успел ответить. Джерри нахмурился, поудобнее перехватил ружье - словно ждал нападение и был готов открыть стрельбу - и сказал:

   - А, еще не слышал?.. Мне сказали отыскать тебя, беги во дворец, в главный зал. Сейчас там будут послы врагов.

   Я понял, что он не шутит.

   - Найди Рилэна, - велел я. - Готовьте лодку.

   Нима стиснула мою руку.

   - Я останусь с тобой. - Ее слова вырвались одним выдохом и затихли.

   Нима никогда не училась сражаться, не пела разрушительные песни. Но она смотрела сейчас так встревоженно и упрямо, что я не смог возразить.

   - Стань незаметной, - сказал я ей.

   Нима улыбнулась и запела, еле слышно. Песня теней потекла, сплелась с ее дыханием. Нима словно погасла - стала бликом света, прозрачным отражением, тенью среди теней.

   - Что делать мне? - спросил Лаэнар. - У меня нет оружия.

   Мне некогда было думать.

   Я бегом пересек двор, добрался до лодки. Ее песня вспыхнула, зазвенела под моими ладонями.

   - Мы полетим, - сказал я ей. - Но позже.

   Шар лежал на дне лодки, никто не трогал его со дня прилета. В нем не было сейчас ни звука, ни света, словно это был простой хрусталь, лишенный магии.

   Я осторожно поднял его, протянул Лаэнару и сказал:

   - Не выпускай из рук.

   В темном полуподвальном переходе, соединяющим внешнюю крепость с дворцом, нас встретил гвардеец. Он повел нас наверх - по широкой лестнице, застеленной коврами. Я не видел ни придворных, ни вечно снующих слуг, - зато на каждом этаже, у каждой двери стояла стража.

   Мы шли, и гвардеец рассказывал: они появились рано утром, возникли прямо во дворце из ниоткуда, назвались послами магического народа, требовали отвести их к королю. Они безоружны, а во дворце сейчас один из верховных всадников, - поэтому король согласился.

   Гвардеец говорил торопливо и сбивчиво, и поминутно оглядывался, словно боялся погони. Встретившись взглядом с Лаэнаром, он замолкал, а Ниму не видел, - песня теней скрывала ее, ковер заглушал шаги.

   Мы миновали последний пролет лестницы, стражники расступились, пропустили нас в главный зал.

   Потолок был так высоко, что я мог бы взлететь. Распахнутые окна смотрели на восток и на запад, - и в них было видно лишь небо. Сотни людей стояли вдоль стен и ждали, - придворные, гвардейцы и городская стража. Воздух гудел от напряжения и голосов.

   В торце зала, на возвышении, сидел король. На коленях у него, словно знак власти, лежало ружье, позолоченное, старинное. Солнечные искры вспыхивали на причудливом узоре приклада, сияли на диадеме и ожерелье. Справа от короля сидел его сын, слева дочь, - близнецы. Вся страна отмечала их день рожденья, и этим летом им исполнилось восемь.

   Опасно приводить детей на собрание, где будут враги.

   Король заметил меня, кивнул, и я направился к трону. Лаэнар не отставал от меня ни на шаг, шар в его ладонях по-прежнему был прозрачным и тихим.