Прекрасная и несчастная пленница (СИ)

  Virginie Albertine de Guettee резко потянула подол платья вверх, оголила себя до пупка.

  - Стой! Госпожа! - голос пиратки пробивался через платье, как тюлень пробивается сквозь льды к родным берегам. - Госпожа сама не раздевается и не одевается без помощи камеристки.

  Я раздену вас, - сильная рука одернула платье Virginie Albertine de Guettee, девушки столкнулись взглядами, и затем Perla мягко сняла с графини платье.

  Больше снимать нечего, кроме девичьей чести.

  Пиратка помогла графине забраться в бочку, вода холодная, но Virginie Albertine de Guettee благоразумно не возражала, тем более что языка у нее нет.

  Крестьянки не привыкли к роскоши, и воду для служанок не подогревают.

  - Госпожа, привстаньте, пожалуйста, чтобы я вас протерла губкой с благовониями! - Perla, наверно, раньше работала в услужении у леди, поэтому действовала, как профессиональная камеристка.

  Графиня поднялась и не знала: прикрывать ли низ живота и груди ладонью, или оставаться спокойной, как сытая чайка.

  Леди бы не стеснялась своей наготы, а как ведут крестьянки в подобных случаях, Virginie Albertine de Guettee не знала.

  На всякий случай, она опустила правую руку, словно бы опиралась на край бочки, а левой рукой приглаживала волосы, и в то же время локтем прикрывала левую грудь.

  Груди у графини небольшие, поэтому легко скрываются за локтем, у пиратки, с ее непокорными большими крепкими грудями, подобный трюк не вышел бы.

  Perla из-под кровати извлекла не очень свежую мочалку, пузырек с подозрительной бурой жидкостью, щедро полила на мочалку, похожую на ощипанного ежа.

  По каюте разнесся странный запах, отдаленно напоминающий аромат переспелой клубники.

  - Госпожа сама не умывается, даже, если заросла грязью! - Пиратка продолжала урок хороших манер. - Стой, как столб, а я свое дело сделаю! - руки Perla оказались сильные, и терла она не нежно, как это делала Anne, а с ожесточением.

  Сначала натиск пиратки раздражал Virginie Albertine de Guettee, но затем она ощутила в нем новые нотки, а новое графиня любила.

  Мочалка доставала везде, и соскребала прошлую жизнь.

  Молодое тело графини откликнулось, невзирая на протесты хозяйки.

  Пиратка заметила реакцию Virginie Albertine de Guettee и засмеялась с размахом.

  - Virginie! Ты прежние свои озорные привычки отбрось.

  Тело аристократки не радуется, когда к нему прикасается простолюдин или крестьянка.

  Запомни, ты не должна бросаться на мужчин, как бы тебе этого не хотелось.

  У благородных все по-другому: мужчины добиваются благосклонности леди, а не наоборот.

  Леди должна свысока смотреть на ухажеров, а не прыгать на них с настойчивостью крольчихи.

  Наверно, мечтаешь затащить к себе моего брата, или Thomas, забудь о них!

  Поэтому успокойся, представь, что я - не я, а стиральная машина. - Пиратка для верности вылила на голову Virginie Albertine de Guettee воду из глиняного кувшина с изображением сценок из жизни древних греков.

  Обтерла графиню грязной тряпкой, не уступающей мочалке. - Я принесу тебе платье из гардероба твоей бывшей госпожи, учись одеваться красиво и привлекательно. - Perla выпорхнула из каюты, как летучая рыба.

  Virginie Albertine de Guettee стояла около кровати полностью обнаженная и не решалась набросить ставшее безобразно грязным платье Anne.

  Разумеется, если девушка одна и задумалась, то появляется Он.

  Без церемоний, без стука в каюту вошел Alexandre.

  Virginie нашла в себе силы без гнева посмотреть ему в глаза.

  Alexandre, потому что хозяин, обошел графиню по кругу.

  На лице его не отражалась ни печаль, ни радость.

  Он отошел от нее на метр, сдирал кожу взглядом и произнес чуть слышно, с хрипом умирающего жеребца:

  - Крестьянки обычно широки в кости, чтобы поднимать телегу с овсом и таскать мешки с картошкой для своего господина.

  Но, наверно, тебя в детстве не кормили, поэтому ты худая, что хорошо для нашего случая, потому что мы из тебя делаем аристократку, а леди всегда худенькие, хотя имеют возможность нажираться до блевоты. - Блеск и очарование медленно сползало с капитана Alexandre, как и его парадные штаны.

  Он остался в парадной форме гвардейца - бархатный камзол, а ниже пояса - ничего, кроме обнаженной плоти.

  "Зачем, к чему он разделся до бесстыдства?" - Virginie Albertine de Guettee с омерзением смотрела на бесстыдство капитана, затем с огромным усилием взглянула ему в глаза, потому что крестьянка обязана быть бесстыдницей и желать своего господина.

  На миг графиня справилась с брезгливостью и рвотным чувством, но, когда Alexandre с задумчивым блеском в очах двинулся к ней, самообладание изменило графине.

  Можно вытерпеть все ради спасения своей жизни, но нельзя терпеть ради смерти.

  Virginie Albertine de Guettee надула щеки, и, как читала в романах, с силой ударила ногой по безобразному внизу живота капитана.

  Удар оказался не особо точным и не сильным, но, возможно, графиня попала в жизненную точку капитана.

  Он белым бакланом отлетел к стене, заверещал тонко, как кролик, которого несут за уши на кухню.

  На голову капитана Alexandre свалилась картина Репина "Приплыли".