Прекрасное и истина

[В отличие от Зенона, который «…отличался наклонностью к исследованиям и к тонкости во всяком рассуждении»[163], Клеанф из-за своей бедности не получил никакого образования, в молодости являлся кулачным бойцом, славился трудолюбием, аскетизмом в быту, скромностью, но был «недаровит и медлителен и не раз вызывал насмешки других учеников Зенона»[164]. Однако, «… хотя у Зенона было много достойных учеников, именно он стал его преемником во главе школы»[165] и исполнял затем обязанности схоларха в течение 32 лет.]

Вполне довольный своей внутренней свободой и тем самым равный богам. Впрочем, религиозный

[Он был автором самого сплошного текста, дошедшего до нас от Древней Стои, – «Гимна Зевсу», «который считается величайшим религиозным гимном Греции»[166].]

и добрый. Нет никаких сомнений в том, что именно благодаря ему окрепла стоическая идея о человеческом братстве, основанная на представлении о происхождении всех от одного бога:

[«…Основной пафос стоического мировоззрения – пафос единства. <…> Высшая цель людей – преодолеть все то, что их разъединяет… и слиться в космическое братство, образовав всемирную органическую целостность греков и не-греков, людей и богов (инопланетян)»[167].]

разум во всех людях остается разумом и не подлежит делению. Милосердие – это смелая вера во всех людей, которая приводит к предположению о наличии чего-то наилучшего в каждом и к непрекращающимся поискам этого лучшего, что является истинным путем к приличествующему человеку умению прощать.

[Когда «соученики над ним смеялись… он это сносил; и даже когда его обозвали ослом, он ответил: “Да, только мне под силу таскать Зеноновы вьюки”», а будучи публично оскорблен поэтом Сосифеем, «даже не пошевелился», чем вызвал рукоплескания присутствующих[168]. В этом преломляются абсолютизация стоиками ценности душевного покоя (позиция, очень похожая на ту, что в XVII в. будет названа квиетизмом), их призывы воспитывать в себе атараксию (невозмутимость) и апатию (бесстрастие), придерживаться принципа кинической автаркии (самодостаточности); они находили в высшем счастье и блаженстве результат «гармонии человека и воли бога как вселенского разума» и в то же время высоко оценивали отношения товарищества[169].]

Хрисипп был спорщиком и доктринером.

[Клеанфу он «…не раз говорил, что хочет от него научиться только догматам, а уж доказательства для них сможет подобрать и сам. Впрочем, всякий раз, как ему случалось тягаться с Клеанфом, он потом раскаивался…» И в то же время «слава его в искусстве диалектики была такова, что многим казалось: если бы боги занимались диалектикой, они бы занимались диалектикой по Хрисиппу»[170].]

Учение о суждении, безусловно обязанное ему своим возникновением,